Живая сила. Дневник ликвидатора

Ба-ня… Место, где не только смываешь с себя, со своей поверхности «отмерший слой клеток кожи, пот и продукты его разложения, выделения сальных желез, а также прилипшую пыль и другие загрязнения» (которые, бывает, таскаешь на себе дни, а то и недели — жары, бега, ползания, прыгания, преодоления препятствий всяческих), не только смываешь все это прочь, но и уходишь в эти короткие миги священного общения с водой куда-то от места своего физического пребывания — далеко… В себя?… В льющуюся вечность?… В бесконечность океана? Из которого, с поверхности которого, колышущейся величаво и равнодушно, все мы, живое, говорят, и произошли когда-то: крошечные комочки белка — коацерваты, — за миллиарды лет поднабравшиеся чуть-чуть ума и изрядно — тела…

Обтекая твою тонкую оболочку, вода словно соединяет тебя со своим чистым источником… А значит, и с твоим, ибо любой, пусть даже самый дрянной человечишко, на две своих трети состоит из чистейшей, прозрачнейшей воды…

И, обновленный, омытый — ты воскресаешь…

БАНЯ…

Перейдем к техническим подробностям.

Как организуется помывка личного состава в полевых условиях?

— Да очень просто — при помощи дэдэашки, — ответит любой, кто был в армии. Подумав, добавит: — Правда, для этого нужен еще АРС…

Все очень просто, правда?

АРС — это АвтоРазливочная Станция. На обычном гражданском языке — поливалка (только покрашенная в защитный цвет). Поливалка-APC из своего бака подает воду по трубе в Дезинфекционно-Душевой Автомобиль. Эта металлическая будка на базе армейского грузов и ка-вездехода греет поступающую воду в котле и по шлангам гонит в «душевые установки». Где и моется «живая сила» (она же — «л/с», личный состав) в полевых условиях.

До чернобыля я имел счастье омываться таким образом дважды. Ощущение своеобразное, и слово «счастье» тут употреблено не без иронии, но и не без трепета…

…Глухой дубовый лес в центре Украины (даже и не подозревал, что у нас тут такие дремучие есть!). Мы, гордые собой выпускники университета, только вчера защищали дипломные исследования, были поздравляемы, целуемы, осыпаемы цветами… А сегодня: ПАААДЙОМ!!! 6.00! Ни свет ни заря нас выгоняют из палаток на пробежку-зарядку голыми по пояс — по дикому холоду! Посреди лета в тот год чуть ли не приморозки стояли… У каждого в голове проскакивает детски-злобная мысль: «Ну гады! Вот когда мы тут все переболеем — этим садюгам влетит!»… — Ни хренюшечки! Ни один не то что не заболел — не простудился, насморка не было… (Только ближе к концу трехмесячного срока, когда мы уже освоились, напряжение спало, стали простужаться.)

Баня была в гуще леса. АРСа не было: дэдэашка брала воду прямо из артезианской скважины. «Душевые установки» — на подпорках выше роста человека зеленые металлические трубы с конусиками-разбрызгивалками над головами — плетнем отгорожены… (В лесу — от кого?! Однако ж…)

Мерзко, когда комары (а их в дубраве полно) норовят тебя жрать прямо во время душа. А уж тем более когда ты теплый и распаренный из-под него вылезешь!.. Причем «комары» — это не пара-тройка сиротливо гудящих «истребителей», нет! — это плотно звенящая масса, уверенная в своем абсолютном праве пить теплую красную жидкость из всего, что шевелится…

И все равно — кайф!

Присматривать только нужно было. А то в армии как? Один потеряет полотенце и, чтоб не иметь неприятностей, стянет у соседа (у всех же все одинаковое — «единообразие»!), тот — еще у кого-то… И пошло воровство полотенец по всему лагерю!.. Тут и честный украдет — а что делать? Начальству-старшине что мямлить? Тот все равно скажет твердо: «У тебя украли — ты укради! Были у меня два заначенных — так уже отдал твоим же дружкам-ротозеям. Иди своруй! Или без полотенца обходись. До конца службы».

Относились, надо признать, к нам, курсантам, в части более-менее по-человечески. Помывка, например, была не раз в 10 дней — как по Уставу в полевых условиях положено, — а раз в неделю, «цивильно», по четвергам, после обеда. Сначала — выдача постельного и нательного белья (две простыни, наволочка, полотенце, трусы, майка х/б[26], две портянки — все хоть и не новое, но свежестиранное), перестилание постелей… Потом — баня. Роскошь…

…Развертывание полка химразведки. Баня — на большой поляне: зеленая лужайка, крашеные стойки цвета хаки, голые тела блестят под солнцем… Веселенькая мечта социалистов-утопистов.

Бывалый Сэм внес в процесс санации разнообразие — устроил себе сауну: согнувшись, влез в дэдэашку внутрь — в камеру для дезинфекции одежды: пустую, темную, герметичную, внутри стёны трубами обвиты. По этим трубам пар-кипяток гонится: камера — для того, чтобы, пока люди моются, закладывать в нее их одежду для дезинфекции-дезинсекции; ее еще «вошебойкой» называют… Меня звал — в «сауне» места хватало, — но мне в черное нутро лезть как-то не захотелось… Сэм попросил его дверцей снаружи закрыть (внутри, понятное дело, ручки нет)… Ничего, посидел там. Потом постучал. Выпустили. Классно, говорит… И сразу под душ на зеленой, солнцем залитой лужайке…