Живая вода и вещее слово

Бая(и)ть – говорить, рассказывать, байка – сказка, баюн (баюкон) – говорун, сказочник, краснобай, прибаутка, баюкать (байкать) – укачивать ребенка под песню, обаять (обаить, обаивать) – обольстить, обворожить; старин. обавник (обаянник) – чародей, напускатель «обаяния»… Этими выражениями объясняется и Боян «Слова о полку Игореве» – певец, чародей. От глагола баять происходит балий, слово, объясняемое в «Азбуковнике»: чаровник, ворожея…

Слова вещать и ведать (ведети) одного происхождения, что доселе очевидно из сложных: поведать, повещать, повестить, имеющих тождественное значение. Если станем рассматривать слова, образовавшиеся у славян от корня вед (вет, вит, вещ), то увидим, что они заключают в себе понятия предвидения, прорицаний, сверхъестественного знания, волшебства, врачевания и суда – понятия, тесная связь которых объясняется из древнейших представлений арийского племени. Вече (вечать вместо вещать) – народное собрание, суд; вещба употреблялось не только в смысле чарования и поэзии, но имело еще юридический смысл… Старонемецкий язык называет судей и поэтов одними именами творцов, изобретателей, что напоминает наше выражение: творить суд и правду. Ведун и ведьма имеют еще другую форму: вещун и вещунья (вещица) – колдун и колдунья – и таким образом являются однозначительными со словами пророк и прорицатель (от реку); предвещать — предсказывать, вития (ведий), вещий – мудрый, проницательный, хитрый, знающий чары. У Всеслава, рожденного от волхования и обращавшегося в различных животных, вещая душа была в теле. Летописец, рассказывая, что великий князь Олег прозван был вещим, прибавляет: «Бяху бо людие погани и невеголоси»: и поганый, и невеглас употреблялись старинными памятниками для обозначения всего языческого, непросвещенного христианством; ясно, что слово «вещий» имело в язычестве религиозный смысл. Этим эпитетом наделен в «Слове о полку Игореве» певец Боян; персты его также названы вещими: «Своя вещиа персты на живая струны вскладаше; они же сами князем славу рокотаху»; дивная песнь его носилась соловьем в дубравах, сизым орлом под облаками и серым волком по земле, т. е. представлялась в тех же метафорических образах, в каких изображалось небесное пение, заводимое бурными, грозовыми тучами. Птицы и животные, давшие свои образы для олицетворения ветров, грома и туч, удерживают в народном эпосе название вещих: вещий конь-бурка, вещий ворон, зловещий филин и пр.

Сивка-Бурка. Художник В.М. Васнецов

По прямым указаниям «Слова о полку Игореве», Боян был певец, слагатель песен и вместе музыкант, подобно позднейшим бандуристам, кобзарям и гуслярам, которые ходили по селам и на торжищах и праздничных играх распевали народные думы под звуки музыкального инструмента. Таким образом, с понятием слова человеческого нераздельны представления поэзии, пения и музыки, которым древность придавала могучее, чародейное значение. То же подтверждается и другими свидетельствами языка…

Славянское гусла первоначально означало песнь – от гуду, откуда и гусли, звуки которых сопровождают пение; а потом перешло в понятие волшебства…

Со словом баять сочеталось понятие лечения… Народное врачевание издревле и доныне совершается через заговоры и нашептывания; греки, по свидетельству Гомера, лечили заговорами; песням и музыке славянское поверье приписывает целебные свойства от телесных и душевных недугов. Ипатьевская летопись упоминает о гудце, который мог привораживать зельем (озелить – околдовать) и песнями. В Патерике Печерском читаем: «И много от врачев, волхвов же помощи искаше». То же сопоставление встречаем в старинной песне, где жена, притворяясь больною, посылает своего мужа: «Ты поди дохтуров добывай, волхви-то спрашивати». Муж приводит к ней скоморохов.