Живая вода и вещее слово

Уподобление небесного света блеску металлов повело к созданию разнообразных мифических представлений. Всех светлых богов своих человек наделил золотыми и серебряными атрибутами, потому что боги эти обитали на небесах и олицетворяли собою блестящие светила и сверкающие молниями облака. Эпитеты «золотой» и «серебряный» остаются за ними при всех превращениях: примет ли божество образ быка – оно является туром – золотые рога; если обернется конем – то непременно златогривым и златохвостым; если вепрем – то с золотою и серебряной щетиною; если птицею – то с золотыми перьями (жар-птица) и т. д. Подобные представления неразлучны с преданиями всех народов индоевропейской семьи; но то же самое встречаем и у других племен, потому что одинаковые впечатления производили и одинаковые последствия. У перуанцев, например, были храмы, посвященные солнцу и луне; в этих храмах изображение круглоликого солнца, испускающего из себя пламенные лучи, было сделано из чистого золота, а такое же изображение луны, согласно с ее бледным серебристым светом, – из чистого серебра. Финская «Калевала» рассказывает о том, как божественный кузнец Ильмаринен сковал солнце и луну из золота и серебра; по словам этой поэмы, «золото и серебро так же татары, как солнце и луна». В старинную рукопись, содержащую перевод хроники Малалы, занесено несколько сведений о литовских поверьях. О восходящем поутру солнце гимны Вед говорят как о «золотом сокровище», которое хотели бы утаить духи тьмы (ночи), но богиня Заря находит его и приносит обрадованному миру. В Псковской и Тверской губ. вместо «заря занимается» говорят: золочит, золочится[27], т. е. заря золотит небо. В этом отождествлении неиссякаемого богатства солнечного света, каждое утро вновь возрождающегося на востоке, с золотом кроется основание веры в «неразменный червонец», который сколько ни трать – он все цел. Аналогичное с этим поверьем предание о «неисчерпаемом кошельке (или кошельке-самотрясе)», из которого сколько ни бери – он все полон золотом, объясняется из поэтического представления тучи, закрывающей небесные светила и рассыпающей золотистые молнии, сумкою или мешком. Русские народные загадки выражаются о солнце: «За лесами, за горами золота дижа кисне (или горит)»; о солнечных лучах: «Из окна в окно (из небесного окна, открываемого Зарею, в окно избы) золото бревно (или веретено)»; о месяце: «Серёд двора лежит червона сковорода», «Насерёдь болота лежит кусок золота»; о звездах: «Рассыпался собор (или горох) на двенадцать сторон, никому не собрать – ни попам, ни дьякам, ни серебрянникам; один Бог соберет, в коробочку складет», т. е. восходящее солнце спрячет звезды; «За лисом, за пролисом золотии клубки висят».

Народные сказки, изображая блаженную страну весны, говорят о садах с золотыми яблоками, об источниках, текущих серебром и золотом, о дворцах медном, серебряном и золотом, хранящих несметные сокровища. По славянским преданиям, Солнце живет на востоке в золотых палатах; на праздник Купалы оно выезжает на небесный свод на трех конях: серебряном, золотом и бриллиантовом. Красная девица Заря, по свидетельству заговоров, восседает на золотом стуле, держа в руках серебряное блюдо (солнце), древние греки давали ей название златотронной. Зародыш этого поэтического образа кроется в глаголе, которым издревле обозначали солнечный закат. Трудность образования имен и глаголов с отвлеченным значением, какую испытывал человек в эпоху творчества языка, заставляла его о многих явлениях природы выражаться метафорически. Скрывающееся на западе солнце казалось ему отходящим к покою после дневного странствования; вечером оно, по выражению нашего языка, садится (запад – солносяд), а поутру встает и пускается в путь – восходит. Потому в германской мифологии солнцу действительно дается седалище или трон, а сербы рассказывают о его златотканом, пурпуровом престоле, что согласуется с обычным представлением солнца могучим царем, владыкою мира.