Живая вода (СИ)

— Ей лучше, — кивнула Феликса. — Но я бы не сказала, что она пришла в себя. То есть она очнулась, если ты об этом, — чародейка вздохнула, — но, кажется, слишком потрясена. И дело не в злых людях, которые ее…

Феликса скривилась и не договорила. Акыр скрестил руки на груди и свел брови так, что между ними пролегло две глубокие борозды.

— Она поспала, и Цефора смогла помочь ей помыться, — продолжила чародейка. — Не знаю, чем еще можно помочь. Магия не действует. Нормально спать она может только в присутствии Данатоса, — девушка еле заметно поджала губы. — Я стараюсь не ходить к ней в каюту лишний раз.

— Почему? — удивился Акыр.

— Говорит, что от меня мертвечиной несет. И кровью.

Капитан вздохнул. Сегодня его предплечье было как следует перевязано, так что Феликса могла с уверенностью сказать, кому обязана своим прекрасным самочувствием на ближайшее время.

— Дружелюбной ее не назовешь, а? — подмигнул горец.

— Приятного пока мало, — усмехнулась Феликса. — Но рано или поздно ей станет полегче, и тогда она маленько подобреет. Надеюсь.

— Имя хоть у этой Странницы есть? — спросил Акыр.

— Она сказала, что мы можем называть ее Элиэн, — ответила чародейка. — Но это скорее прозвище. Она спрашивала, как мы ее называем на нашем языке. Я сказала — Странница.

— Ей не понравилось?

— Не знаю, — призналась Феликса. — Просто просила не называть ее так.

Вскоре на палубу поднялся Данатос в сопровождении Лаэрта. Лицо у оборотня было невыносимо несчастное, зато его друг смеялся во весь голос.

— Это не смешно! — донесся до Феликсы голос Данатоса. — Сколько можно, Лаэрт, ну!

— Чего ты злишься, ты же котик, — фехтовальщик снова прыснул от смеха. — Коты должны мурлыкать. А орут они только по весне!

Данатос не выдержал и отвесил другу подзатыльник, от чего тот только громче рассмеялся.

— Скорее бы Элиэн поправилась, — пожаловался Данатос, подходя к Феликсе и капитану. — Я не могу столько валяться без дела.

— А еще она его во сне за уши дергает, — доложил Лаэрт. Данатос закатил глаза.

— Думаешь, когда раны заживут, она сможет спать спокойно? — спросил Акыр.

— Насилие не единственное, от чего Элиэн пострадала, — пояснил Данатос. — Ей бы поговорить с кем-то… я не знаю… кто как она. Кто похож на нее.

— То есть с женщиной? — уточнил горец.

— Нет, — замотал головой оборотень. — Она прогоняет и Феликсу, и Брисигиду. А Цефору терпит только потому, что она не владеет магией и помогает ей.

Феликса сжала зубы. Не хватало только, чтобы Странница вела себя так же, как антимаги!

— Она что-то имеет против магии? — Лаэрт захлопал глазами. — Вот это новость!

— Не магии, — перевертыш почесал висок. — Я ведь тоже превращаюсь благодаря волшебству. Тут дело в чем-то другом.

— Да ладно, девочке наверное просто колдовством тоже навредили, — предположил капитан. — Вот она теперь и злится на всех магов…

— Меня она тоже выгнала, — заметил Лаэрт. — А во мне мага распознать едва ли возможно. Видимо, потому что я не маг, — хохотнул он. — Но все равно чем-то ей не понравился.

Феликсе постоянно казалось, что она вот-вот поймет, почему Элиэн всех прогоняет, поймет, что с ней не так. Ответ лежал на поверхности, но раз за разом ускользал. Девушка отвернулась от болтающих мужчин, оперлась о борт. Через пару недель они подойдут к водам, где когда-то находились Драконьи острова. Много веков назад их населял мастеровитый народ — гномы. Но они ушли вслед за другими волшебными существами, а несколько лет спустя весь архипелаг ушел под воду. Единственная, кто мог помнить эти острова — Анаштара…

Анаштара! Феликсе и в голову не могло прийти попросить демоницу поговорить со Странницей; напротив, она просила Брисигиду не выпускать Древнюю из каюты. “Но мы все видели эти странные глаза, — вспомнила Феликса. — И это отвращение ко всему, связанному с магией… уж не держит ли Элиэн обиды на Всематерь Триединую, как Анаштара когда-то?”

Феликса сорвалась с места, помчалась на нижнюю палубу к каюте суккуба.

— Ты куда?.. — донесся ей вслед растерянный возглас Данатоса.

— Есть идея! — отмахнулась на ходу чародейка.

Анаштара левитировала с закрытыми глазами в полуметре от пола, избавившись от ненавистной темной робы. Длинные острые рога демоница сменила на аккуратные маленькие рожки.

Сейчас она казалась почти обычной женщиной — разве что извалявшейся в золе с головы до ног и отрастившей слишком длинные волосы и ногти.

— Нужна помощь, — выпалила Феликса.

— Хоть бы постучала, — пропела Древняя, не открывая глаз. Свою медитацию она прерывать не собиралась.

— Анаштара, пожалуйста!

Суккуб открыла глаза.

— Надо же, — улыбнулась она, показав клыки. — Какие слова мы вспомнили! Еще немного, и здороваться со мной начнешь, как с человеком!

— Строго говоря, это в твоих же интересах, — небрежно добавила Феликса, прищурив глаза. — Или ты не хочешь добраться до Острова?

Анаштара раздраженно повела плечами.

— Ну что ты, — буркнула демоница. — Обожаю качку. Нет ничего лучше скрипучей посудины, на которой все время тянет блевать. Разве что дурацкие тропики, где постоянно воняет то гнилой листвой, то гнилым мясом. Или поганый город с кучей людишек…