Живи, Донбасс!

В посадке, по дороге на кладбище, где похоронены бабушка с дедом, летали самые красивые бабочки. А ещё там падали жёлуди с дубков, гладкие, как полированные! И вдоль железнодорожной насыпи почему-то были насыпаны ракушки – откуда их привозили, почему именно морские ракушки? Так весело было их собирать!

Ещё запомнилось, как после весенней прогулки несли с мамой букет цветов абрикоса. Абрикосов сажали много, летом многие даже варили из них повидло, хотя чаще всего плодики были жилистыми – дички! Но сколько радости доставили тогда эти цветы!

– Привет, Андреич, сто лет не виделись! Ты когда… того… тоись?

– Давно, Михалыч, давно… Что думаешь?

Этот старик был похоронен на «Красной звезде». Хороший старичок, бывший партизан. После войны проработал на заводе до самой пенсии.

Дочь Он как-то привёл – показать цех. Внутрь, конечно, не пустил. В невыносимой жаре более пятидесяти градусов могли находиться лишь привычные ко всему огнестойкие плавильщики. Но слябинг был открыт, и хорошо было видно, как поток, сияющий огненной радугой, медленно застывает и превращается в аккуратный брусок.

Михалыч однажды спас весь цех. От взрыва. Однажды туда приволокли вагон металлолома.

А у старого партизана глаз-алмаз!

– Стойте, ребята! Стойте, нельзя это в печь! – заголосил он, бросаясь наперерез вагону.

Оказалось, среди металлолома лежит мина. Времён Великой Отечественной. Неразорвавшаяся.

Разворотило бы всю печь. Как бы не весь цех.

Как только старичок её углядел?

– Что делать будем, Михалыч?

– Как – что? Стоять! Насмерть!

И удалился. В сторону мемориала павшим воинам «Живые – бессмертным». Где ж ещё витать духам защитников завода?

А теперь доломиты. Без них огнеупорщикам никак.

Да, Никитовский завод давно не работал. Мало того – сейчас там стояли «воины света».

Сюда Он когда-то приезжал за опытными партиями изделий. А потом дочь какое-то время работала в школе, где учились дети рабочих.

Посёлок Зайцево… Скоро его практически сравняют с землёй. Интернет обойдут многочисленные фото разрушенной школы. На одной такой фотографии виден учебный плакатик из кабинета химии и биологии – «Эвглена зелёная»… Эвглена – на полуразрушенной стене… Ученики дочери рисовали. Памятник воинам-освободителям во дворе школы покроется шрамами от многочисленных осколков, но выстоит.

Пострадает и мемориал за речкой Бахмутом, где каждый год ко Дню освобождения Донбасса проходили торжественные линейки…

Вышла старушка Вера Терентьевна.

– Всю жизнь тут отпахала, – проворчала она. – Вот уж не думала, что снова воевать придётся!

Бабушка обожала свой огород и внуков, тоже когда-то учившихся в школе, от которой теперь осталась бетонная коробка.

– Что делать будем?

– Стоять! Насмерть! Нам-то уж всё равно! Не волнуйся, Андреич, я всех соберу!

А впереди было очень значимое… Едва ли не главное.

Саур-Могила.

Как мало холмов в Донецкой степи! Она, конечно, не ровная, как столешница. Скорее, волнообразная. Курганы ещё иногда попадаются. Возможно, под ними спят скифские воины. Иногда археологи находят рядом с останками – не золото, нет, мечи, наконечники стрел. Посуду. Бусы. Под Макеевкой даже обнаружили могилу жрицы – или ведуньи? У неё было бронзовое полированное зеркало. Огромная по тем временам редкость. Наверное, хозяйка предсказывала будущее. Что видела она в том зеркале, что могла предугадать?

Вряд ли это были наши предки. Племена кочевые, прошли и ушли. Но, может быть, они всё же считали своими земли, по которым кочевали?

А Саур-Могила гордо возвышается над равниной. Она здесь – царица. Ключ от Донбасса.