Живи и ошибайся

С сахарным заводом так быстро и просто не получилось. Стены подняли, но на большее не хватило материалов. Главное, что цех по производству спичек полностью достроили. Он, конечно, далековато от Александровки стоял. И сразу возникла проблема с дорогой. Вся доставка только по реке. Возвели мы цех на расстоянии километра не по той причине, что опасались пожара, а рассчитывали на то, что Александровка в будущем разрастётся. Уже сейчас это образцово-показательная деревня. Все избы новые, между домами деревянные тротуары, народ весёлый и радостный. Так хорошо они никогда не жили.

Мы с Лёшкой перестали мотаться по деревням. Денег пока не хватало, но пользовались своими ресурсами, стараясь не покупать на стороне. Для конезавода свозили брёвна из своего леса. К следующему лету придётся форсировать и эту стройку. Подрастающие жеребята уже не помещались в конюшне усадьбы.

В целом 1832 год прошёл без каких-то глобальных проблем. Мы строили, расширялись, преодолевали закостенелость взглядов крепостных, готовились выйти на рынок сахарной продукции. Я как мог изобразил эскиз машинки, изготавливающей карамель. Это два металлических валика с углублениями по всей поверхности. Без особых изысков — просто шарики. В мастерских Самары мне собрали устройство всего за полтинник.

Карамель на таком станке получалась быстро и вид имела достойный. Еле удалось уговорить Лизу не давать Максимке столько сладкого. Ребятёнок устроил истерику, но я был непоколебим. Вон пусть лучше морковку грызёт. Она у нас хорошая, крупная, из двадцать первого века. Хотя лечебную карамель с мёдом и лимоном специально для Макса отложили.

Вообще конфетки у нас получились яркие и красочные. Красная свёкла давала интересный оттенок. Морковь — желтоватый. Когда пойдут ягоды, их используем для разнообразия цвета и вкуса карамели. Ещё я велел скупать всевозможные орехи. Их сложим пока на складе и в засахаренном виде повезём на продажу.

На новый 1833 год имелось много других планов. С отцом Нестором я имел долгую беседу на тему удобрений и тому подобного. Батюшка молодец, довёл до крестьян азы, рассказал, как хороша кукуруза, но истощает землю, потому даже остатки рыбы лучше пускать на подкормку землицы.

Ей-богу, нам достался самый неординарный поп из всех возможных. Чутьём он обладал совершенно уникальным. И явно желал прослыть кем-то неординарным. У меня про сны вещие на исповеди выпытывал. На самом деле особых событий в это время в мире и не было. Пришлось ему про восстание горцев на Кавказе рассказывать и о волнении ткачей во Франции в Лионе. У батюшки целый год впереди, чтобы распорядиться этими знаниями по своему усмотрению.

А у меня вообще другие заботы. Впереди был первый год, когда я рассчитывал получить от своих земель максимальную прибыль. Поля за три года отдохнули и должны дать невиданный урожай. Крестьяне перестали относиться к огородам как к «бабьей заботе». В общем, будем дружно пахать во всех смыслах этого слова.

Конечно, весной мы проехались посмотреть, как шла посевная. Заодно картофель и кукурузу на посадку повезли. Кукуруза была наша, а картофель частично покупной. Сажали его в нашем регионе, и много. Всё же Титов был не самым рачительным помещиком. Отчего не заставил своих крестьян картошку сажать, я уже никогда не узнаю.

Лёшка всё лето 1833 года провел на конезаводе. Он продал пару американских легкоупряжных Куроедову и на этом пока остановился. Нам нужно поголовье пополнять, но Куроедову трудно отказать, когда он наседает. Вообще-то в этой ситуации Лёшка сам был виноват. Зачем-то начал рассказывать, как наши кони дадут фору орловским рысакам. Куроедов загорелся идеей утереть нос столичным. Продали ему годовалых жеребцов, чтобы он сам тренировал и занимался ими специально для скачек. Безусловно, я опасался, что нам начнут ставить палки в колеса именно из-за этой породы, но мы решили рискнуть.

К тому же азартный сосед уже «закусил удила». Он вообще с рекламой справлялся отлично. Про его, именно про его спички только глухой не слышал в нашем регионе. Мы с Лёшкой вроде как чуть-чуть помогли Куроедову, а так-то это он сам изобрёл. Вот пусть так же и наших коней популяризирует.

В сентябре я впервые за всё своё время пребывания в девятнадцатом веке вздохнул с облегчением. Урожай на моих землях оказался запредельный, амбары забиты рожью и пшеницей (её тоже в этом году сеяли). Крестьяне сами были ошеломлены от невиданных урожаев. Картофель они уж полюбили, а тут столько выросло, что возникла проблема с хранением.

Со всеми долгами крестьяне со мной расплатились и с трудом верили в такое чудо. Мне бы их заботы — набить брюхо и быть счастливым. Мы с Лёшкой сами себе жизнь усложнили, затеяв производство сахара. Уже продавали понемногу в Самаре, но нужно выходить на более обширный рынок.

— Гера, а поехали зимой в Петербург? — неожиданно предложил друг.

— Посмотреть на жизнь обывателей первой трети девятнадцатого века? — усмехнулся я.

— Да просто развеяться. Сколько можно пахать?

— Поедем, — не стал я отказываться. — Заодно Петю поищем. Что-то от него никаких вестей.