Живи и ошибайся 2 (СИ)

— Продай! — неожиданно вцепился в половик один из гостей, прибывших к старцу.

— Да ну… — ответил Алексей.

Подозреваю, что он хотел задаром отдать. Учитывая, сколько у нас тратили постояльцы, этот замызганный коврик можно было на сувенир подарить.

— Двадцать рублей, — продолжал удерживать «сувенир» мужчина.

— Пятьдесят, — вмешался я. — Мне самому память о старце нужна. Застелю, чтобы по вечерам молиться на коленях перед ликами.

— Пятьдесят, — кивнул мужчина и слишком споро начал извлекать из-за пазухи ассигнации.

Забрав половик, он поспешил сесть в повозку, это чтобы мы не передумали и не отобрали.

— И ещё восемь ковриков, считай, не остывших после задницы старца Самарского, — задумчиво посмотрел Лёшка на барахло в санях. — Нужно прикинуть по поводу других сувениров.

Торговать начали все и всем. Мои крестьяне вдруг проявили неожиданные коммерческие способности. Мы и так наваривались на продуктах и фураже для лошадей. Выкупили их дорого у соседей, а после ещё накинули цену. И всё у нас выгребали паломники. Альтернативы-то нет, кругом всё скуплено подчистую.

Попутно эти богомольцы приобретали всевозможные поделки и вещи, якобы носимые старцем. Дерюжек нательных точно не одну сотню сбыли. Сам отец Нестор в этом бизнесе участия не принимал. Ему и других доходов хватало. Но он молодец, отрабатывал свой имидж на все сто процентов. Не ленился, не халтурил и читал проповеди не хуже лекторов-медиков.

А уж сколько именитых слепых привезли за это время, я просто испытал шок. Предложил Лёшке завести картотеку и записывать, кто и зачем приезжал. Так, на всякий случай.

Михаил Тыранов взял себе помощника, поскольку сам не успевал ставить диагнозы. Предположу, что ошибок было много, но кто там выскажет претензии?

Зато всех слепых направляли к Лёшке. Первое время он на каждого тратил чуть ли не по часу, внимательно оценивая состояние пациента. Потом ему хватало пяти минут, чтобы сообщить, что этого лечить бесполезно, у этого травма и так далее. Притом что к нам за январь месяц приехало порядка пяти десятков слепых из число тех, кто имел приличный доход и статус, случаев с катарактой было всего четыре.

— Деда оперировать не буду, — сортировал Лёшка пациентов. — Жадный куркуль. Наследники мне уже намекнули, что дадут двести рублей, если заявлю, что и господь бог здесь бессилен.

Объективности ради хочу сказать, что молодых людей с катарактой редко встретишь. Мы хоть отсортировали слепых и предполагали выбирать помоложе, но решили, что операции нужны для поддержания своего авторитета. Первой сообщили одной пожилой даме из мещан, что лечит глаза не старец, а доктор. Безусловно, под чутким руководством отца Нестора. Лёшка запросил две тысячи рублей за операцию. Дорого, а дешевле смысла нет делать. Мещанка возмутилась и с помощью дочери отправилась молиться к старцу.

Вторым человеком, которому Алексей сделал операцию по замене хрусталика, был некий полковник Головин. Мужчина немолодой, состоятельный и на пять тысяч согласился не раздумывая. Мы наглым образом задрали ценник, разумно рассудив, что пойдут слухи не только о чудесном исцелении незрячих, но и о том, что это дорогое удовольствие, тем самым снизив число посетителей.

Размещать полковника с его сопровождением пришлось у меня в поместье, поскольку нужно присматривать и кому-либо такую деликатную работу нельзя поручить.

Снова встал вопрос об ассистентках и не простых, а чему-то обученных. Лёшка давно начал присматриваться к крестьянским ребятишкам, выискивая среди них толковых, но это задел на будущее. Те же два медика, которые нас навестили, никакой пользы не принесли.

Прозорова, пытающегося примазаться к нашей славе и найти черновики справочника, я всё же сумел выставить из поместья, категорично заявив, что даже если у нас что-то и есть, я ему не дам. На самом деле меня выбесило то, что этот мутный тип шнырял по дому и везде совал свой нос. Не раз и не два слуги докладывали, что перехватили господина уже в моих личных покоях. Он ещё и замок в кабинет разглядывал через лупу (мою лупу!).

Замок из двадцать первого века, конечно, отличался от тех, что делали местные. Он был аккуратный, врезной и крепкий. Второй раз с кочергой возле кабинетной двери его застал Лёшка и послал не только матерными словами, но и физически, применив кочергу и велев упаковывать вещи и отправляться обратно.

Дубовицкий вёл себя не в пример лучше. Собственно, его интересовала возможность излечить свою руку. Алексей диагноз смог поставить приблизительный, предположив, что здесь перелом со смещением и разрыв сухожилий. Без рентгена не узнать. Да и не хирург Лёшка. Он дал общие рекомендации и, собственно, всё. После Дубовицкий у нас занимался тем, что читал тот самый справочник, что послужил поводом приезда Прозорова.

Мы Дубовицкому даже не стали рассказывать про операцию по замене хрусталика. Зачем? Помочь он не смог бы из-за руки, а лишний бы человек только помешал. И пока полковник отлёживался в дальних комнатах, мы и этого профессора вежливо попросили съехать, подарив справочник. В самом деле дом-то не резиновый.