Живи как в последний день

Надо сказать, что Маша не обманула. На улице нас действительно ожидал приятной внешности мужчина – холеный и на первый взгляд слегка пафосный. Он, стоял, облокотившись на дорогую иномарку, и увидев Машу растянулся в довольной улыбке. Подсадных друзей я не заметила.

Али, как оказалось вовсе не был арабом, как я решила услышав его имя. Он был немцем. Приехал в Египет на отдых. Альберт, так звучало его настоящее имя, но почкму-то Маше нравилось называть его Али.

Яхта его была просто огромной. В три яруса, четыре каюты, и только два члена команды, которые словно призраки бродили по судну, то внезапно появляясь, то также незаметно исчезая.

Когда мы поднялись на борт, Альберт распорядился включить музыку, тихую, лирическую, нагоняющую грустные мысли. И под аккомпанемент давно уже забытых песен, мы отчалили.

Маша в первые минуты успела шокировать неподготовленный ум бедного немца, своей уникальной логикой и находчивостью. Едва он достал из бара довольно дорогой коньяк и наполнил бокалы, Маша с невинным видом спросила:

- А есть кола?

Ей принесли колу, и не долго думая она протянула ему наши бокалы с коньяком.

- Что? – удивленно спросил немец.

- Что – что? – передразнила его Маша. – Наливай.

По лицу Альберта я поняла, что он искренне удивлен. Даже глаз его слегка дернулся, едва заметно, но так показательно.

- Ну что смотришь, наливай. – Настаивала Маша.

- Но это же …

Маша изумленно посмотрела на немца, не понимая его сомнений.

- И что? Так вкуснее. И лимончик.

Альберт с немым выражением удивления на лице выполнил Машину просьбу. Сколько наверное мыслей пронеслось в его голове. Он наверняка посчитал нас безумными.

Получив в руки свой бокал, я поднялась на верхнюю палубу. Мне хотелось побыть одной, подумать.

Мы отплывали от берега, и я смотрела вслед удаляющимся огням. Если днем Каир не мог привлечь эстетически восхищенного взгляда, то ночью он был прекрасен. Освещенный яркими огнями, он манил и очаровывал. Глядя на это великолепие, я улыбнулась. И пусть на душе моей было не спокойно, Каир научил меня прятать свои истинные эмоции за улыбкой.

Яхта набирала скорость.

Вскоре наверху появилась Маша.

- Чего грустишь? – заботливо спросила она, усаживаясь рядом.

- Не грущу. Думаю.

- О чем?

- О жизни.

- А что о ней думать. Надо наслаждаться.

Я серьезно посмотрела на Машу.

- Скажи мне. Тебе легко живется?

Маша наградила меня грустным взглядом и пожала плечами.

- Если честно… Нет. – призналась она. – Просто в какой-то момент, я поняла, что проще никого не подпускать слишком близко, ведь так легче расставаться.

- А почему ты думаешь, что обязательно надо будет расстаться?

Маша откинулась на подушки и сделала глоток. Затем многозначительно посмотрела на меня и сказала:

- Мужчины как дети. Они требуют слишком много внимания. А я слишком люблю себя, и не могу дать им того, чего они хотят. Я слишком люблю свою свободу. Может быть когда-нибудь, я встречу своего принца, может быть и Альберт окажется тем самым принцем, ну а пока, я наслаждаюсь жизнью, и живу как умею. Совершаю свои ошибки, иногда творю глупости. Мне так нравится… И знаешь, наверное я солгала - мне легко жить.

- Я скоро умру. – стараясь скрыть свое волнение, вдруг сказала я.

Не знаю, почему я выбрала именно этот момент, чтобы открыться Маше, может быть это действие алкоголя, а может быть и чувство отчаянного душевного одиночества. Но мне просто необходимо было поделиться с кем-то своими мыслями. Стало жизненно необходимо убедить ее в моей непоколебимости, убедить, что я покорно приняла свою участь, и не страшусь будущего.

Маша серьезно посмотрела на меня.

- Такими вещами не шутят. – сказала она.

- Я не шучу. Это правда. Я больна.

- Правда… - задумчиво повторила Маша. – И что будет дальше? Ты знаешь, когда и где это случится.

- Нет. Я просто знаю.

- Поэтому ты бежала из России?

- Да.

- И что будет дальше?

- Я буду жить. Пока мое сердце бьется, я буду жить, и получать удовольствие от каждого прожитого дня, подаренного мне временем.

- Ты хочешь, чтобы я пожалела тебя? – вдруг спросила Маша.

- Нет. Просто мне нужна твоя поддержка. Я боюсь, что однажды ты решишь уйти, и я останусь совсем одна.

Взгляд Маши стал теплым. Она обняла меня и тихо сказала:

- Я не оставлю тебя… до последней минуты.

Открывшись Маше, я почувствовала – на душе стало легче. Не хотелось плакать, не хотелось грустить- хотелось только жить. Я рассказала ей все: о том как узнала, о том как приняла решение бежать, о том как родилась идея взять ее с собой. А после мы дали друг другу слово, больше не вспоминать о моей болезни. Не разговаривать и даже не думать.

Альберт тактично не вмешивался в наш разговор, продолжая оставаться внизу.

Мы плыли вперед, рассекая тихие воды Нила, навстречу ветру.

И вдруг в глазах Маши загорелся задорный огонек, она посмотрела на руль, который за время нашего разговора даже не пошевелился, и задумчиво произнесла.

- Интересно, можно ли с него управлять лодкой.

Я только успела крикнуть:

- Не трогай.

Но Маша в силу своей природной непосредственности, уже положила руки на руль и не задумываясь провернула его несколько раз.