Живи, пусть умирают другие

Больших рыб не было видно, но из нор выползло множество лобстеров. Их гигантские стеблевидные красноватые глаза вперились в Бонда, а спинные хрящи-антенны длиною с фут как бы спрашивали пароль. Иногда они быстро-быстро, поднимая мощными ударами хвоста песок со дна, отползали на своих мохнатых ножках назад в щели и замирали там в ожидании, когда опасность минует. Однажды совсем близко проплыла стая крупных боевых «португалок». Они едва не задели Бонда, и тот вспомнил, как в Манати-Бэй его обожгла своими усиками одна из таких рыбешек. Если ожог придется в область сердца, он может стать смертельным. Попалось несколько зеленых и пятнистых муррен — они извивались в песке, как большие темно-желтые змеи, а зеленые, спрятавшись где-нибудь в расселине скалы, разевали пасти, затем — голубые рыбки, на вид напоминающие коричневых сов с огромными бледно-зелеными глазами. Бонд наставил ружье, и рыбка немедленно раздулась до размеров футбольного мяча, ощетинившись всеми своими белесыми иглами. Нередко в местах, куда не достигал свет луны, раздавался тяжелый всплеск, возникало какое-то движение, загорался и тут же гас взгляд чьих-то огромных глаз. Тогда Бонд разворачивался, положив палец на курок ружья, и вглядывался во тьму. Но пока он продирался сквозь острия гигантского рифа, стрелять ему так и не пришлось, ибо никто на него не нападал.

Путь в сто ярдов через коралловый лес занял у него четверть часа. Наконец Бонд присел передохнуть на большой круглый голыш и с облегчением подумал, что теперь у него впереди только сто ярдов чуть замутненной воды. Он все еще был совершенно бодр, а таблетка анаболика придавала мыслям ясность и четкость; в то же время рискованное путешествие отняло у него немало сил и к тому же Бонду все время приходилось смотреть, как бы не порвалось его резиновое облачение. Теперь лес острых, подобно бритве, кораллов остался позади, но вместо этого Бонда ждали акулы и барракуды, а может, и внезапный взрыв динамитной шашки, брошенной в центр воронки, образованной пузырьками воздуха на поверхности воды.

Сидя на корточках, Бонд разрабатывал план дальнейших действий, когда внезапно почувствовал, как на обеих щиколотках ног сомкнулись щупальца осьминога, приковывая его к основанию большого кораллового дерева. Еще не успев толком понять, — что произошло, разведчик заметил, как вокруг левой ноги начинают обвиваться — одно за другим — красноватые в тусклом свете щупальца.

Подавив страх и отвращение, Бонд вскочил, попытавшись резким рывком освободиться. Но осьминог не уступил ни дюйма, более того, судорожные движения жертвы дали ему возможность крепче прижать ноги Бонда к выступу округлой скалы. Хватка этой твари была на удивление сильной, и Бонд почувствовал, что еще минута — и ляжет лицом на дно, и тогда с этой чертовой миной на груди и цилиндром на спине он будет совершенно бессилен что-либо предпринять.

Бонд вытащил из-под пояса нож и ударил, целясь куда-то между ног; но движения его стеснял отвес скалы и к тому же он боялся пропороть себе резиновый костюм. Неожиданно что-то облепило его сверху и прижало ко дну. Ноги потащило в широкую расселину. Пальцы заскребли по песку, Бонд попытался развернуться и поднять выпавший из рук нож. Но мешала мина, прикрепленная к груди. Охваченный паникой, Бонд вспомнил про ружье. Раньше он отказывался от мысли воспользоваться им из-за слишком малого расстояния до цели, но теперь другого выхода не 6ыло. Ружье лежало на дне, где он оставил его. Разведчик потянулся к нему и снял с предохранителя. Мина мешала как следует прицелиться. Он протолкнул ствол между ног и прикоснулся им к ступням, стараясь отыскать безопасную щель между ними. К стволу немедленно потянулись щупальца, затягивая его вниз. Ружье скользнуло между его скованными ногами, и тут Бонд спустил курок, стреляя наугад.

Вязкая, тягучая масса чернильного цвета облепила ему лицо. Но одна нога освободилась, а затем и другая. Бонд выпрямился, и ему удалось ухватиться за трехфутовый стержень гарпуна, ушедшего куда-то под скалу. Он изо всех сил, сдирая на ладонях кожу, тащил его, пока, наконец, гарпун полностью не вышел из черной тучи, повисшей над входом в пещеру. Тяжело дыша, Бонд поднялся и отступил от скалы. Под маской пот струями стекал у него по лицу. Наверху скопились предательские пузырьки, и Бонд молча выругался по адресу жуткого черного осьминога, засевшего у себя в логове и накинувшегося на него.

Впрочем, на переживания не было времени. Бонд перезарядил ружье и двинулся вперед. Луна оставалась справа от него.