Живи с молнией

- Понимаете, чертовски похоже на ваше. Просто удивительно. Конечно, может, вы сумеете найти в нем изъяны. Но, по-моему, нет смысла читать вам все это по телефону.

- Давайте встретимся в баре отеля "Принц Джордж", - сказал Эрик.

Он бросил трубку, охваченный самой бессильной яростью, какую может испытывать человек, - яростью, вызванной существованием равного ему интеллекта, и сознанием, что тут уж ничего нельзя изменить. И все же, несмотря ни на что, этот неведомый соперник вызывал в нем невольное уважение. Эрик лучше, чем кто бы то ни было, знал, что пришлось претерпеть этому человеку, пока он добился таких результатов. Эрик ждал Арни в унылом и мрачном настроении, думая о том, что весь его труд оказался бесполезным.

Подойдя к столику, Арни протянул ему патент.

- Даже в самом худшем случае положение все-таки не безнадежно, - сказал он. - Американская компания всегда может купить патент Зарицкого. Видимо, его никто не использовал - мне не удалось найти никаких следов.

- Купить? - переспросил Эрик, беря патент. - Но тогда зачем же я нужен Американской компании? Дайте-ка прочесть.

Эрик наскоро просмотрел данные о конструкции фрезера, приведенные в патенте. Арни был прав. Вот так же, слово в слово, он изложил бы заявку на собственное изобретение и составил бы описание в таких же замысловатых фразах, служивших как бы тугой и непроницаемой оболочкой для основной идеи.

Не обращая внимания на немой вопрос во взгляде Арни, он стал читать вступительную часть заявки, заключавшуюся в подробном объяснении принципов устройства станка. Эта часть была составлена хуже, чем первая, и изобиловала погрешностями. Чувствовалось, что это дело рук какого-нибудь второсортного юриста. Эрик уже привык к мысли, что Зарицкий полностью предвосхитил его идею, и не сразу даже понял, что теоретические рассуждения этого человека совсем не похожи на его собственные. Зарицкий основывался только на догадках, а метод догадок в теоретических обоснованиях давно уже признан порочным, но все-таки Зарицкий, запутавшись в собственных ошибках, каким-то образом пришел к правильным выводам. Эрик уже не чувствовал себя беспомощным, он разозлился, словно его одурачили самым наглым образом. Он уже не сравнивал себя с этим человеком и не чувствовал к нему ни малейшего уважения, он только злился, и ему было неприятно, что он позволил себя провести.

- Этот идиот похож; на пьяного, который полз на четвереньках и вдруг случайно взял да и встал на обе ноги! - сказал Эрик. - Его теоретические рассуждения - полный абсурд. Разве вы этого не заметили?

- Я же сказал, что тут я не судья, - ответил Арни. - Меня поразило описание.

- Одно с другим совершенно не связано! Если вы проследите за ходом его мысли, вы увидите, что конструкция станка фактически опровергает теорию, на которой она основана.

- Ну и что же? Будет его станок работать? Вы сказали, что будет, хоть и не по тем причинам, которые он приводит. Патент же выдается на готовую конструкцию, а не на теоретические рассуждения. Вы это знаете.

- Но ведь это же дьявольская несправедливость! Я проделал огромную работу, сотни раз проверял себя, прежде чем сделать малейший шаг. И вдруг появляется какой-то болван, ровно ничего не смыслящий, и преспокойно пожинает плоды моих трудов! Мне бы не было так обидно, если бы он действительно работал, - я бы стал его уважать... Но так... - Он пожал плечами. - Словно все, во что ты веришь, вдруг подняли на смех! К черту такую систему патентов!

- Послушайте, - сказал Арни. - Патентная система работает гораздо чаще на вас, чем против вас. Зависит от того, как себя поставить. - Во всем этом деле Арни проявлял какую-то странную настойчивость. - Зарицкий, очевидно, получил патент и на этом успокоился. Возможно, он не смог соорудить эту машину за свой счет, а те, к кому он обращался за поддержкой, знали, что его теоретические рассуждения никуда не годятся. Во всяком случае, такой штуки на рынке еще не было. Я бы первый об этом узнал. Фирма "Фидер-Джон", с которой я связан, выпускает все виды ленточных пил, а ваш станок и этот недоносок - ближайшие родственники ленточной пилы. Самое правильное - купить патент Зарицкого и оставить за вами право усовершенствовать его.

Эрик решительно покачал головой.

- Знаете, Арни, вы все-таки чего-то не понимаете. Мы, изобретатели, в душе вовсе не скромные люди. Мы дерзки и честолюбивы. Мы хотим, чтобы наша работа была признана, и будем грызться, как волки, если не получим должного признания. Мы может уступить что угодно, кроме одного: моему труду должно быть присвоено мое имя. Вот почему мы так дешево обходимся и обществу и промышленности: мы требуем только уважения к нашему труду, а ведь уважение-то ничего не стоит. Впрочем, я с самого начала решил не попадаться на эту удочку и не довольствоваться одним уважением. И теперь я от своего не отступлюсь. Если нужно, я буду сидеть ночи напролет, но изобличу Зарицкого, докажу, что он невежда! И я это сделаю во что бы то ни стало!

Арни очень внимательно выслушал Эрика, дивясь его волнению.