Живи с молнией

- Слишком горячо? - спросила Сабина, поставив свою чашку на блюдце. Эрик, не надо так волноваться из-за этой комиссии.

- Да? - безучастно отозвался Эрик. - Почему не надо?

- Видишь ли, я много над этим думала. Мне кажется, если ты действительно хочешь, чтобы политика как-то изменилась, то, работая в комиссии, ты сможешь принести гораздо больше пользы, чем критикуя политику со стороны.

- Да?

Она легонько рассмеялась.

- Ты словно за тысячу миль отсюда. Ведь я с тобой разговариваю.

- Я слушаю.

- Ты многое можешь сделать там, Эрик. Например, помочь Хьюго.

- Хьюго! - Он сверкнул на нее глазами. - Ты что, смеешься надо мной, Сабина?

Сабина приоткрыла рот от удивления - так холоден был его тон. Она растерянно поглядела на него, затем в ее глазах появилось участие.

- Что ты, Эрик! Как я могу над тобой смеяться?

Разве он мог что-нибудь сказать ей или хотя бы спросить? Если у нее есть какое-то чувство к Хьюго, она никогда ему не признается в этом, так же как и он не признался бы в своих отношениях с Мэри. И что толку выслушивать ее опровержения, когда он заранее им не верил? Но тут же Эрик быстро овладел собой и обругал себя идиотом. Ведь это же Сабина, его Сабина, которую он знает больше пятнадцати лет!

- Я сам еще не решил, чего я хочу, - сказал он. - На всякий случай позвоню Хольцеру и попрошу, чтоб он меня принял. Поговорю с ним; может, тогда все станет яснее.

Он вызвал по телефону Вашингтон, и почти сейчас же его соединили с приемной сенатора. Хольцер куда-то вышел, но его секретарша, по-видимому, была в курсе всех дел. Она стала еще любезнее, когда Эрик назвал свое имя, и сообщила, что сенатор будет рад повидаться с ним, как только мистер Горин приедет в Вашингтон. Эрик сказал, что собирается приехать на этой неделе. Голос секретарши стал глуше - она отвела телефонную трубку в сторону, чтобы заглянуть в календарь. Завтра и послезавтра мистер Хольцер занят; тогда в четверг, в одиннадцать часов; и не будет ли мистер Горин так любезен дать ей свой нью-йоркский номер телефона, на всякий случай.

Эрик повесил трубку. Ему стало как-то легче. Секретарша была так мила и любезна; он представил себе ее у окна, за которым виднеется купол Капитолия и памятник Линкольну с флагом, реющим в ярко-голубом, как на открытках, небе. Нет, ему решительно стало легче.

Сабина, войдя в переднюю, застала его сидящим у телефона.

- Ты будешь звонить? - спросила она.

- Уже позвонил. Меня просят приехать в четверг утром.

- Как быстро! - засмеялась Сабина.

- Я разговаривал с секретаршей. По-видимому, ей все обо мне известно. Он невольно улыбнулся, все это было для него загадкой. - Ей-богу, я ничего не понимаю.

- Когда ты едешь?

- Думаю, прямо после похорон. У меня остается два дня впереди. Я осмотрюсь, расспрошу знакомых - может, кто-нибудь сумеет объяснить мне, в чем тут дело. - Он взял сигарету, которую она держала в пальцах. От одного прикосновения к жене все дурные мысли сразу показались ему вздорными и невероятными. - Хочешь поехать со мной?

- А как быть с Джоди?

- Мне хочется, чтобы ты поехала, - сказал Эрик. - Мы с тобой давно никуда не ездили вместе. Джоди отлично может остаться на несколько дней с мамой. Если ты не сможешь ехать сегодня, приезжай завтра, я тебя встречу.

Она поцеловала его в лоб.

- С удовольствием поеду!

Он ощутил мягкую теплоту ее губ и грустно улыбнулся. Лучше бы ему никогда не видеть этого проклятого письма. Зачем только она его сохранила! Эрик старался не думать о том, как он встретится с Хьюго, и все-таки в нем снова зашевелилось враждебное чувство. Если б Хьюго умер, все это не имело бы такого значения. Он дернул головой, чтобы отогнать запах холодной земли, внезапно проникший в его ноздри. К его удивлению, Сабина ответила на это резкое движение поцелуем, но и это его царапнуло по нервам, потому что он не знал, любовь ли руководила ею или терпеливая снисходительность. Для него ни в чем уже не было спасения. Где-то в глубине души у него метался тоскливый страх.

6