Живи с молнией

Она поглядела на него долгим испытующим взглядом, как будто он был незнакомцем, стоящим у дверей, и она не могла решить, впускать его или нет. Затем она отвернулась, как бы спокойно захлопнув перед ним дверь. Эрик смотрел на нее и сердито думал, до какой степени она к нему несправедлива.

Было время, говорил он себе, когда на его резкости она отвечала тем же или начинала подшучивать над ним, пока его раздражение не проходило само собой. А теперь она ведет себя так, будто ей все равно. А ведь совсем недавно ему казалось, что они снова могут сблизиться. Как было хорошо в тот вечер, когда они устроили себе праздник. «Какого черта ей еще от меня нужно?» – злобно думал он. Неужели она не понимает, что с ним творится? Неужели она, его Сабина, тоже превращается в одну из тех жен, которые вечно ходят с обиженным видом и дуются, если муж не является вечером домой с цветами и с влюбленной улыбкой на лице?

Он сдерживался, пока Джоди не ушел спать. Тогда, твердо решив сохранять ледяное спокойствие, он бросил ей:

– Не могла выбрать другого времени, чтобы дуться. У меня и так голова кругом идет…

Она, казалось, снова приоткрыла дверь своего заветного дома, чтобы взглянуть, все ли еще он стоит у порога.

– Я ничего не имею против твоего стремления стать великим человеком, но ты лучше, чем кто-либо, должен понимать, что не годится начинать с подражания дурным привычкам великих людей, – сказала она. – Мне казалось, что ты это понимаешь, ведь раньше ты был совсем другим. Я давно уже терплю все молча, Эрик, и одно время мне даже казалось, что наша жизнь снова налаживается. Пусть твоя работа поглощает тебя целиком. Это все прекрасно. Но вспоминай же и о нас хоть изредка!

– Ладно, Сабина, – устало сказал он. – Ладно. Можешь сколько угодно иронизировать над тем, что я корчу из себя великого человека, но, может, ты наконец поинтересуешься, что меня сегодня так взволновало…

– Почему же ты сразу не сказал об этом? – спросила она, мгновенно смягчаясь.

– А почему ты сама не спросила? Ты же видишь, в каком я состоянии.

– Я давно уже перестала тебя о чем-либо спрашивать, ведь ты даже не замечаешь моих вопросов.

– Дорогая, ради бога, перестань! – Он вытащил из кармана патент. – Вот, смотри. Это я получил сегодня.

Сабина протянула руку за бумагой, не сводя с него нерешительного взгляда. И тут Эрик понял, что она все-таки впустила его в свой дом и позволяет посидеть в передней, пока она решит, стоит ли его накормить и обогреть.

– Подожди, сейчас я возьму очки, – мягко сказала она. – Они, должно быть, у меня в сумке.

– С каких это пор ты носишь очки?

Сабина взглянула на него и хотела было что-то сказать, но сдержалась.

– Лучше уж ничего не говори, Эрик. А то получается еще хуже.

Она ушла в спальню и вернулась в роговых очках. Жест, которым она, принимаясь за чтение, поправила дужку очков, показался Эрику очень знакомым. Вдруг он понял, что видел ее в очках тысячу раз.

– Знаешь, я ничего не понимаю, – сказала она. – Я даже не могу разобраться в первой фразе. Кто такой Зарицкий?

– Мистер И.М.Зарицкий – это человек, изобретший нечто вроде моего резца лет десять назад. Только он сам не понимал, что он изобрел. И если я сейчас подам заявку на патент, то, хотя мой станок несравненно лучше, мне швырнут ее обратно и скажут, что у них уже имеется изобретение мистера И.М.Зарицкого. Вот кто такой Зарицкий.

– Он живет в Бронксе, – заметила Сабина, разглядывая патент. – Вот его адрес – Симпсон-стрит.

– Ну и что? Ты хочешь, чтобы я послал ему цветы?

– Это в Восточном Бронксе. Он, видимо, очень небогат, твой изобретатель, – продолжала она.

– Возможно. Да брось ты эту бумажку, Сабина. Разве ты не понимаешь, в чем дело? Если мне не удастся опротестовать этот патент, все мои планы и надежды развеются, как дым. Арни О'Хэйр говорит, что компания должна купить патент Зарицкого, но в таком случае каково будет мое положение? Конечно, я знаю в тысячу раз больше Зарицкого, мою работу нельзя и сравнивать с его стряпней, но раз первый патент был на его имя, значит, автор изобретения он, а не я.

– А что говорит Тернбал?

– Ничего. Он еще не знает об этом. Но я уже придумал, как себя вести. Завтра я составлю отчет о своей месячной работе. Я уже сколько лет посылаю их Тернбалу, но он никогда их не читает и на этот раз не прочтет. Если потом окажется, что нам все-таки придется купить патент Зарицкого, то я могу вытащить свой отчет и показать, что я сам предлагал такой ход. Это будет игра наверняка. А тем временем я буду всячески проталкивать мое изобретение…

Он резко остановился. Сабина глядела на него странным взглядом, от которого ему стало как-то не по себе.

– Скажи мне, что за человек твой друг О'Хэйр? – спросил он.

– По-моему, он скорее твой друг, чем мой.

– Ну ладно, ты знаешь, что я хочу сказать. Он честный человек?

– Когда я его знала, мы никогда не занимались обсуждением вопросов этики, – сказала Сабина.

Эрик наконец догадался, что означает выражение ее глаз.

– Тебя, кажется, все это нисколько не волнует.

Она немного помолчала.