Живи сейчас

Пока она думала о чём-то своём, вернее, надеюсь, о нашем, я думал о её взгляде, вот о том, который уловил в ответ на своё грубое слово. Я уже замечал его пару раз. И в нём всё, вся её чистота, вся правда. От этого взгляда хочется провалиться под землю, потому что становится очень стыдно, даже если просто, казалось бы, ничего особенного не сделал, но мог бы этого не делать. Мог бы не ругаться, не размениваться по мелочам, в общем, много чего мог бы не делать, но делаешь, потому что ты обычный человек, не святой, как некоторые. И ты даже не можешь возразить и оправдаться, потому что тебя ни в чём не обвиняют, но по глазам ты понимаешь всё. И настолько же сильно, как хочется избежать этого взгляда, хочется ловить его вновь и вновь, для меня он воплощение веры во всех её проявлениях, веры в самое светлое, что только может быть. Вера в людей, в лучшее в них, ведь она смотрит так, потому что знает, что ты не такой, каким хочешь казаться, этим взглядом Фейт смотрит вглубь тебя, туда, где ты Человек с большой буквы. Увы, не каждому удаётся оставаться таким, как говорится, снаружи, но всё в наших руках, возможность измениться или не измениться есть всегда. Рядом с Фейт люди преображаются в лучшую сторону. Кому-то это нравится, тогда он остаётся, кого-то это тяготит, тогда он отдаляется, но след остаётся на сердце каждого. Таких людей, как Фейт, сейчас крайне мало, но они есть, я уверен. И раз уж мне повезло найти одного из них, я его никогда не отпущу, как бы сложно мне ни было. Идеалы побуждают к действию, но с ними очень сложно, приходится иногда менять себя полностью, хотя, наверно, это невозможно, должна же быть в каждом из нас какая-то неизменная суть, в общем, буду стараться быть лучше что ли, а там посмотрим. Может, это и не нужно совсем, ведь поцеловала она всё-таки меня такого неидеального. Её тоже в свою очередь многие стараются изменить, но это невозможно, в этом я уверен и безмерно этому рад. Я люблю именно такую Фейт, поднимающую кем-то брошенный мусор и выбрасывающей его в урну, убирающей за собой в кафе, никогда не ругающейся матом, да вообще не говорящей резких и грубых слов, смотрящей прожигающим, но светлым взглядом на твои «отклонения от её правил Человека с большой буквы», совершенно не держащейся ни за что материальное (не могу сказать, что она выбрасывает деньги на ветер, здесь другое, просто она к ним не стремится, вообще не стремится), всегда улыбающуюся, верящую в добро, любовь и просто в самое лучшее, и, конечно, обладающую большим обнажённым сердцем и чистой душой. И пусть мне не так много лет, пусть мои слова кажутся наигранно-высокими, но мне кажется, что настоящее чувствуешь в любом возрасте, и я абсолютно уверен, что с каждым днём буду влюбляться в Фейт всё больше и больше, как и уверен в том, что никогда до конца её не раскрою, да это и не нужно совсем. В общем, на самом деле мне абсолютно всё равно, что там будет в ближайшем и уж тем более далёком будущем, но сейчас я просто без ума от Фейт Морин.

Я так задумался, что чуть не проехал заправку: поздно заметил её, поэтому резко завернул и так же резко затормозил.

– Всё в порядке? – спросила Фейт.

– Да, всё хорошо, – ответил я, разжимая руль. – Подожди, – попросил я потянувшуюся к ручки двери Фейт.

Она развернулась в мою сторону, и мне было достаточно этого мгновения, чтобы обхватить руками её голову и продолжить прерванный ею поцелуй.

– Я тебя люблю, – мне очень захотелось, наконец-то, сказать это именно сейчас.

– Прости, пожалуйста, Картер, ты мне очень нравишься. Но пока я не поняла, любовь ли это. Не могу я бросаться такими важными фразами, понимаешь? – ища понимания в моих глазах, ответила Фейт.

– Конечно, всё в порядке, – успокоил её я и вышел из машины.

– Ты обиделся, – заключила она. И её это действительно тревожило, ну, что ж, мне приятно.

– Конечно, чёрт побери, мне не очень приятно, но на тебя невозможно обижаться, милая Фейт, потому что ты всегда права, это тоже иногда раздражает, но я всё рано бесрекословно люблю тебя, – когда я закончил, мы уже вошли в магазин, поэтому наш разговор прервался сам по себе.

ФЕЙТ

– Чем я могу вам помочь? – спросила сидевшая за кассой девушка лет восемнадцати, она читала какой-то журнал и даже не подняла на нас глаза.

Но тут в бой вступила тяжёлая артиллерия: Картер начал петь свою самую популярную песню, в которой о просит свою возлюбленную посмотреть на него. Девушка секунд пять сидела, как и прежде, но, подняв глаза, просто обомлела, она была так поражена, что перестала контролировать свои движения: сначала встала, потом снова села, начала обмахиваться, как веером, журналом, который только что читала.