Живи сейчас

Фейт развернулась, открыла входную дверь, и стала заходить в дом, я последовал за ней. Фейт села на диван рядом со своим отцом и посмотрела на меня, и я понял, что вот теперь всё только в моих руках. Мартин как раз закончил играть на гитаре очередную мелодию, у него, кстати, действительно круто получается, и я обратил внимание на себя, сказал, что хочу объясниться. Мартин уступил мне место прямо в центре гостиной, и, оказавшись там и чувствуя, что на меня сейчас молчаливо смотрят глаза дорогих для меня людей, я очень сильно занервничал, так, как даже не переживаю на своих концертах, где нахожусь под пристальным вниманием тысяч человек, в общем, я почувствовал себя практически полностью духовно обнажённым, тепер следовало довести дело до конца и обнажиться полностью. Я сделал глубокий вдох и выдох и практически на одном дыхании, но, вроде бы, довольно размеренно рассказал всё, что со мной произошло за время моего отсутствия, как только смог, поделился всеми мыслями и переживаниями, которые меня посетили. И знаете, сразу стало так легко. После моего монолога всё для меня было немного в тумане, но я точно помню добрые глаза всех, кто был в доме, помню совместные объятия, свет и теплоту. Наверно, вот как-то так просто всё и должно быть в кругу близких людей, честно и без лишней мишуры, сели и поговорили, пуслушали друг друга.

Вместе с нашими родителями мы вышли из дома Кейт примерно в девять часов вечера. Родители сразу пошли домой, а мы решили немного прогуляться, вернее, Фейт сказала, что хочет меня с кем-то позакомить.

– Знаешь, если честно, я сейчас не настроен на новые знакомства, я немного измотан, хочу просто пройтись, может быть, даже помолчать. Хотя буду очень рад, если ты мне что-нибудь расскажешь. Просто я устал, правда. Редко даже сам себе в этом признаюсь, не говоря уже об окружающих, но сейчас это действительно так, – сказал я, когда мы остались одни.

– Я всё понимаю, Картер, но эта встреча тебе сейчас только поможет, я уверена, – и она улыбнулась, как же можно так обворожительно улыбаться.

Как я и хотел, мы просто шли и молчали. Фейт не сказала мне, куда именно мы направляемся, решила, пусть будет сюрприз. Слава Богу, что расстояния здесь маленькие, до любого места идти максимум полчаса, поэтому я знал, что я всё скоро узнаю, не стал выпытывать информацию у Фейт, хотя, конечно же, несколько часов я бы не вытерпел.

Мы шли по улицам, которые стали для меня почти родными, а потом свернули на подъездную дорожку к дому, который я раньше не замечал, иногда мы долго не обращаем внимания на значимое. Но потом почему-то пошли не к дому, а к гаражу, такому же серенькому и аккуратному. Я не задавал лишних вопросов, знал, что, когда будет нужно, всё узнаю. Фейт постучала в дверь, и секунд через десять она распахнулась. Перед нами стоял статный высокий мужчина, на вид ему лет семьдесят (хотя потом я узнал, что ему гораздо больше, добрые люди всегда выглядят моложе, наверно, вы замечали это), но с первого взгляда в нём чувствуется такое благородство, что язык не повернётся назвать его стариком или дедушкой, хотя, конечно, в этих словах я не вижу ничего обидного, просто ему они совсем не подходят.

– О, Фейт, дорогая, здравствуй! Проходите, пожалуйста, – он распахнул дверь шире и пригласил нас к себе. – Не ожидал увидеть тебя в столь поздний час и не одну, обычно ты приходишь раньше и без друзей, – он расплылся в по-истине голливудской улыбке, я был поражён, честное слово, с каждым мгновением я влюблялся в этого человека всё больше и больше, хотя пока даже не знал его имени.

– Здравствуйте, Мистер Питерс! Да, простите, пожалуйста, за столь поздний визит, но я очень хотела познакомить Вас с моим другом, – она посмотрела на меня. – Мистер Питерс, это Картер Джонс, мой друг, вместе со своими родителями Тейлор и Тейлор Джонс он приехал к нам с папой на лето. Картер, это Мистер Питерс, невероятно талантливый фотограф и просто замечательный человек, – представила нас друг другу Фейт.

– Очень приятно, – сказали мы в унисон, пожимая друг другу руки.

– А твой отец случайно не вырос здесь? – спросил меня Мистер Питерс.

– Да, Вы правы, мой папа жил здесь в детстве, они были лучшими друзьями с папой Фейт, – ответил я, мне было очень приятно, что Мистер Питерс знает моего отца.

– Да, славные были ребята, а сейчас достойные люди. Хоть я давно не видел твоего отца, но уверен, что он настоящий мужчина, другой бы не смог воспитать такого сына. Фейт с плохими людьми не дружит. Я бы даже сказал, что и не все хорошие становятся её друзьями, это должны быть исключительные люди с большими сердцами, – мы с Фейт, конечно, засмущались оба, но Мистер Питерс тут же разрядил обстановку, – мне самому так ценна дружба с ней, осознавать себя исключительным довольно приятно, – мы засмеялись. – Ах, что же я, присаживайтесь, – предложил нам Мистер Питерс.