Живи в моих снах

Миша удивился покорности Даши. Она обрадовалась вынужденному отпуску, как ребёнок, взяла с собой десяток книг, купальник и велосипед.

— Переезжие свахи. — Пошутила Варвара Степановна и окинула взглядом вещи в прихожей. — Дашуня, собери все необходимое для питомцев, мы возьмём их с собой.

— Миша, может мне сразу съехать? — невинно спросила Даша, держа на руках Стайси. — Развод совсем скоро, какая теперь разница, ведь… Струящееся из неё спокойствие раздражало и сбивало Мишу с толку.

— Вещей слишком много, Фиона. — отрезал он. — Переезд займёт не один день.

Даша не ответила на ошибочное высказывание Миши о ее вещах, уместившихся в два чемодана.

Хризантемов описывал жизнь Миши одной фразой: конец чёрной полосы, свет в конце тоннеля, благоволение Вселенной. Он умничал по этому поводу, придумывая новые эпитеты, а Миша просто наслаждался свободой.

Они с Филиппом погрузились в работу с головой: корпели над договорами для Министерства транспорта, чтобы получить первый транш к осени.

«Михаил Колосовский прячет уродливую жену от людей. Не скажется ли брак с неформалкой на карьере бизнесмена?» — писал Призрак спустя два дня после отъезда Даши. Девчонка лишила агрессора идей для новых постов: она не появлялась дома и на работе.

Призрак отвязался и публиковал сплетни и компроматы о других известных людях города.

****

Две недели свободы промелькнули, как один день. Хризантемов сравнивал Мишу с освободившимся зэком. Он торопился жить, наполняя эмоциями каждый день: работал на износ, а потом пил до утра в клубах и развлекался с девчонками.

Иногда Миша вспоминал о жене. Он возвращался домой под утро, каждый раз задевая ногой коробки с посудой и кухонной утварью. То, что осталось от неё — груда звенящего стёкла, высохшие кактусы и фиалки, толстовка, висящая в прихожей на вешалке…

Она забрала с собой уют и чистоту, аромат домашней еды и тепло, оставив Мише кучу хлама, пыльные полки и холодные стены…

Вечер окутал город долгожданной прохладой. Миша припарковался возле своего подъезда, терпеливо слушая болтовню Фила по телефону. Он закурил, лениво наблюдая, как белобрысый «мачо» клеил девочек.

— Согласились? — спросил с издевкой Миша, когда Фил сбросил звонок. Светлые кудри Хризантемова трепал ветер, а в блестящих голубых глазах отражалось закатное солнце.

— Ещё бы! — просиял Фил. — А ты сомневался в моем мужском обаянии? — он картинно закатил глаза. — Я забронировал сауну на окраине.

— Пошли, Казанова! — усмехнулся Миша в ответ. — Разве ангелы трахаются? — спросил, копируя пристальный взгляд Фила.

— Пошёл ты, везунчик! — толкнул он плечо Миши насупившись.

Уютный, прохладный вечер навевал долгожданное спокойствие.

— Судьба любит тебя, Колосовский. Взгляни, как легко разрешились твои проблемы. — сказал Фил, когда они вошли в квартиру Миши. — Ну и бардак у тебя! — добавил, оглядевшись. Миша удивился, не обнаружив коробок в коридоре. Даша была здесь? Хризантемов опередил его догадку.

— Здесь записка. — крикнул он из гостиной. Фил бережно поддел листок пальцами и протянул Мише, сделав вид, что не успел засунуть туда любопытный нос.

Миша взял вырванную из блокнота страницу и направился в свою комнату.

Красивым, старательным почерком Даша писала:

«Прости меня. Я не подумала о тебе, когда затевала все это. Развод 27 числа в 10.00. Флешки с компроматом нет, я давно удалила ее.» И подпись: «Зелёное чудовище».

Когда-то, почти четыре месяца назад, он считал бы этот день самым счастливым в жизни.

Миша лёг на кровать и закрыл глаза. Так и должно быть… Чувство вины сменилось облегчением. Не случилось ничего того, что он не заслужил.

Хорошо, что Даша ушла, иначе расставаться было бы ещё тяжелей. Миша закрыл глаза, впуская бушующий водоворот мыслей в голову. Если бы он высказывался вслух, то задохнулся:

«Без тебя тихо, тоскливо, бесцветно. Твой велосипед не путается под ногами в прихожей.

Нет твоих книг, разбросанных на диване…

Меня не встречает в подъезде аромат твоей стряпни…

Ты забыла гитару…

Твоя клетчатая рубашка осталась лежать на кровати. Она пахнет тобой.

С тобой мне тепло…

Ты превратила мое жильё в дом…

Ты разрушила меня прежнего — циничного, гордого, черствого. Меня нет больше.

Ты бросила свою затею на полпути…

Я не понимаю своих чувств.

Всю жизнь я лишь потреблял. Чудовище — не ты… Чудовище — это я»

В дверях застыл Фил. Он вежливо кашлянул, привлекая внимание Миши, лежащего на кровати в позе морской звезды.

— Слушай, давай я все отменю… — замялся он. — Позвоню Яне и Кате, извинюсь…

Миша резко встал, смял листок и швырнул его в угол комнаты.

— Не выдумывай, Фил. Поехали.

Светлые глаза Хризантемова возбужденно вспыхнули и сразу же погасли.

— Слушай, может можно все исправить, поговорить? Хочешь я…

— Какой из меня муж, Фил? — скривился Миша. — Поехали.

Блондинка скакала на его бёдрах, театрально постанывая. Ее большие груди подрагивали в такт движениям.