Живи в свое удовольствие!

Лакома вытащил меч и подойдя к лежащему Мунду, поднес острие к его горлу.

— Где деньги, грязная собака? — спросил он. — Не притворяйся, я знаю, что ты не так уж и пьян. Куда ты их девал?

— Да не было там никаких денег, — бормотал Мунд, ворочаясь на земле и безуспешно пытаясь подняться. — Не было и все, хоть на кусочки меня режьте.

Лакома замахнулся на него мечом, но я поднял руку.

— Ладно, оставьте его. Он говорит правду. В сундуке действительно не было денег. Я оставил их во дворце, в тайнике, который обнаружил в своих покоях. А этот сундук был так, проверкой, которую Мунд, к сожалению, не прошел. Собирайтесь, нам надо быстрее возвращаться домой. Родерик, ты знаешь, что делать с Мундом.

Не мешкая, вскоре мы отправились обратно во дворец во главе войска в пять сотен воинов.

Глава 21 В гостях хорошо, а дома лучше

Посмотреть на мое возвращение в родные пенаты собрался весь двор. Нас увидели еще издалека, а когда мы подъехали к воротам стены, окружающей дворец, на площадь перед ним выбежали толпы придворных. Из окон высовывались еще множество людей и во все глаза смотрели, как мое войско бодро взбирается на холм, на котором стоял дворец.

Между прочим, на подходах к чертогам власти, рабы поначалу даже убоялись и отказались идти дальше. Они никогда не находились так близко к цитадели, только единицы из них бывали здесь когда-то, да и то мимоходом или по делам. В основном, большая часть рабов прибыла из Рима и Медиолана, сбежав оттуда от чересчур жестоких хозяев.

Я во время шествия по городу осмотрел их и обнаружил, что мое войско настоящий ходячий интернационал. Здесь были представители всех рас и цветов кожи, кроме разве что, якутов и индейцев чероки. Среди нескольких рабов я узнал даже скандинавов, которых здесь называли свевами и представителей племен Британии, бриттов. В общем, чрезвычайно разношерстная компания, члены которой, однако, почти все сносно болтали на латыни.

Численность рабов составила около четырех сотен человек. Из них разве что треть была знакома с военным делом и хотя бы раз в жизни держала в руках оружие. В империи, надо признаться, намеренно не давали рабам оружие, чтобы не внушать им дерзкие мысли о восстании. Из этой трети человек тридцать были бывшими солдатами или варварами, попавшими в рабство после неудачной битвы.

Они еще не забыли боевых навыков и могли пригодиться. Еще человек десять происходили из подпольных гладиаторов. Да-да, несмотря на то, что гладиаторские бои были запрещены уже много лет назад под давлением христианской церкви, все больше набирающей силу, подпольные поединки все еще сохранились. Там устраивали нечто вроде тотализатора и зрители могли выиграть или проиграть за один бой целое состояние. К гладиаторам, выжившим в суровых боях, следовало присмотреться получше, эти люди были способны на многое, особенно, если их направить в нужное русло.

Пока что я ограничился тем, что приказал Лакоме разделить их на центурии по сотне человек в каждой и назначить центурионов-командиров для каждой из них. Когда приедем во дворец, начнем муштровать этих беглецов и делать из них воинов, то уже поделим на боевые единицы и назначим командиров для каждой. Красная Борода выбрал четверых рабов, бывших военных и одного гладиатора, которые уже и так приобрели авторитет среди рабов и назначил их командирами.

У гуннов уже имелся свой начальник, смуглый узкоглазый воин по имени Эрнак, он утверждал, что является родственником Аттилы.

— Я знаю твоего отца, император, — сказал он, глядя на меня неподвижными черными глазами. — Он бывал при дворе Аттилы. Твой отец умный человек и храбрый воин. Он дрался с тремя нашими лучшими наездниками и победил их всех. Кажется, ты пошел по его стопам, а это верный признак того, что Небо покровительствует тебе.

Спасибо, конечно, за комплимент, но драться с наездниками я вряд ли буду, подумал я, глядя в его непроницаемое лицо.

Теперь, когда до дворца осталось всего немного, часть рабов отказалась идти во дворец. Я спросил у Лакомы, что произошло и почему одна центурия застопорилась. Нумерий съездил узнать, что творится, а подъехав, начал ругаться и кричать на рабов. Те боязливо жались к заборам улицы. Наконец, кое-как их заставили идти дальше.

— Они опасаются идти во дворец, доминус, — сообщил мне Лакома, вернувшись обратно. — Они боятся, что мы обманываем их и продадим обратно в рабство, предварительно выпоров и отрезав им носы.

Мне пришлось повернуть лошадь и собственной персоной явиться к встревоженным воинам, чтобы убедить их, что мы ведем их к светлому будущему, а вовсе не для того, чтобы снова заковать в кандалы. Это стоило мне больших трудов, но, в конце концов, беглые рабы успокоились и продолжили путь дальше.

Между прочим, по ходу дела для меня и палатинов нашлись лошади. Мы позаимствовали их в конюшне по дороге во дворец и я написал долговую расписку хозяину, обещав вернуть, как только окажемся в родных чертогах.