Живодерня 2

— А вон и второй, — сказал Сергей, показывая на человека, бегущего через улицу. Направлялся он явно на помощь прижатому к стене близнецу.

— Сколько же их?.. — проговорил Илья и, повернувшись к первому Басурману, все так же через открытую дверцу сказал:

— Извините, ошиблись.

— Какача муна, — ответил на это чужой Басурман, принимая извинения и пряча оружие в карман.

Басурманы начали о чем-то эмоционально, размахивая руками, разговаривать. Но друзья не стали слушать незнакомую речь, а, проехав немного, повернули во двор.

— Ну и дела, — усмехнулся Сергей. — Расскажу Карине, ни за что не поверит.

Хотя на улице было уже темно (свет на лестнице еще не включили), но поднимавшийся первым Илья увидел сверток под звонком возле двери, и у него сразу испортилось настроение.

— Опять головы? — спросил Сергей.

Илья отогнул краешек газеты.

— Три головы, — проговорил он чуть слышно. — Значит, осталось у меня три дня.

— Почему у тебя? Они ведь под моей дверью лежат.

— Это мне предупреждение, — печально сказал Илья.

Они вместе спустились к помойке, и Илья бросил сверток с головами в бак.

Карина ждала их с давно простывшим обедом.

— Где вас носит, мои милые?! — встретила она Илью с Сергеем. — Второй день, едрена вошь, без обеда. Этак, Илюша, у тебя, между нами мальчиками говоря, потенция исчезнет к едрене фене. А без потенции ты…

— Мне кто-нибудь звонил? — перебил Илья.

— Кто-нибудь в ортопедическом ботинке? — издевательски уточнила Карина. — Звонил.

Раздевшись, Илья сразу прошел в маленькую комнату, где был телефон. Когда он вошел, ему почудилось, что какая-то тень мелькнула за окном, но он не придал этому значения.

Жанна оказалась на месте, она сообщила, что ей необходимо вылететь в Москву и, возможно, несколько дней ее не будет в городе. Дальнейший их разговор носил исключительно личный характер.

Когда Илья пришел в кухню, обед был уже на столе.

— А ты, Илья, тоже подумал, что у тебя в глазах двоится, когда двух Басурманов увидел? — усмехнулась Карина.

Басурман, сидевший на своей излюбленной табуреточке в углу, только хлопал большими, как у красавицы глазами и не понимал, почему его упоминают так часто.

— А вообще-то он загадочный в последнее время сделался, письма пишет… я думаю, из-за горбуна.

— А где горбун, кстати, что-то его не видно сегодня, — Сергей оглянулся.

— Да бегает где-то, придурок лагерный. Думаешь, я его спровадила. Да нет, носится где-то здесь.

И точно, горбун вынырнул из-под стола и вышел в прихожую.

— Вон он, недоделанный, гоняется…

Она хотела еще что-то сказать, но телефонный звонок прервал ее. Карина вышла в прихожую, но скоро вернулась в кухню.

— Тебя, Сергуня, — как-то растерянно сказала она, пожав плечами. — Странный голос какой-то…

— Да, я слушаю.

В трубке молчание, только потрескивал эфир; откуда-то издалека доносились неясные голоса и тихо, еле-еле слышно рэгтайм Гершвина “Лунная ночь”.

— Я слушаю… — повторил Сергей.

— Оставь это, сынок, — раздался в трубке мерзкий, каркающий голос.

Он был не человеческий, не искусственный, в нем не имелось ничего угрожающего — сразу становилось понятно, что кто-то коверкал голос, но мурашки отчего-то бежали по телу и на спине появлялся жутковатый холодок. Хотя Сергея было трудно напугать, но даже ему сделалось немного не по себе.

— Оставь, — помолчав, с расстановкой продолжал он каркать. — Не беспокой мертвых…

— С кем имею удовольствие разговаривать? — перебил Сергей.

— Это дело тебе не по зубам. Ты навлечешь беду на других людей. И если кто-нибудь умрет, знай — это из-за тебя.

— Учти, шутник, я доберусь до тебя. И услышу твой настоящий голос, и он будет умоляющим…

— Тогда поговорим в другом мире…

Раздались короткие гудки, Сергей повесил трубку.

— Кто это с таким голоском вороньим? — спросила Карина, когда Сергей вернулся в кухню.

— Детишки балуются, — ответил он и улыбнулся.

Было семь часов вечера, когда Илья собрался уходить. На улице шел мелкий дождь.

— Мне тут по делу съездить нужно, — сказал Илья, заходя в кухню, где Сергей уже целый час старался расшифровать и систематизировать магнитофонные записи рассказов горбуна.

Сергей выключил магнитофон и некоторое время смотрел на Илью в явном недоумении, потом глубоко вздохнул.

— Ты знаешь, у меня от этого бреда, что характерно, крыша едет. Когда записывал — ничего, не вникал, а сейчас дурнота и в коленях покалывает.

— Ты насчет бреда этого придурка? — в кухню вошла Карина. — Я тебе скажу, у меня от этой его фигни… Того — шарики за ролики заходят. А Басурман, вон, опять в комнате его слушает — не оторвать. Раньше такой тихий гвинеец был, а теперь возгорел сексуальной страстью. Я ему еще фингал поставлю, скоро…

— Я пойду, мне по делам нужно, — найдя в болтовне Карины щель, вставил Илья.

— Ну как же- как же сходи, милый. Там тебе фингал не поставят. Но дадут когда-нибудь под зад кованым ортопедическим сапогом, так что ты все ступени пересчитаешь…

Сначала Илья хотел сказать Сергею о том, куда и зачем идет. Но сейчас бывшая жена отбила охоту, и он передумал.

— Я приду часа через три, — сказал Илья уже из прихожей. — А если не приду, позвоню обязательно.