Живодерня

– Вот хулиганье, – сказал Сергей, остановившись возле кирпичей. – Представь, десять лет я крушил кирпичи, потому что они меня раздражали. Они меня просто доводили этими кирпичами, а сегодня мне это безразлично. Что это значит?

– Значит, что устал, – догадался мрачный Илья.

– Нет, это значит, что я обрел гармонию и меня уже ничто не раздражает. А это значит, что меня уже ничто не может остановить.

Он протянул к кирпичам руку и, сняв один кирпич с другого, положил рядом.

– Вот так.

Илья долго не мог уснуть. Виделся ему Парикмахер, прибитый к стене, но почему-то живой и силящийся что-то сказать; но железяка в горле мешала – он махал руками и сердился, что не может сказать. А Илья понимал, что это сон, а когда понимал – сон уходил. Потом среди белой ночи Сергей выплясывал свои танцы, убыстряя их до огромной скорости. И Илья, поначалу думая, что спит, понимал, что это не сон, и засыпал снова, но, открыв глаза, снова видел Сергея…

– Ты, что ли, сегодня ночью тренировался? – спросил Илья, утром застав Сергея в кухне.

– Да, немножко.

– А спать когда?

– Мне хватает. Вот хлеба только вчера не купили.

– Давай я схожу, пока ты яичницу готовишь. Я быстро.

– Будь осторожен, смотри по сторонам.

– Буду! – крикнул Илья уже из прихожей.

Булочная была в этом же доме. Проходя через двор, Илья бросил взгляд на машину Сергея. Что-то странное было в ней. Илья подошел ближе. И тут он понял что.

– Ух ты… – выдохнул Илья, наклоняясь.

"Жигуленок" уныло сидел на ободах, шины выглядели придавленными тряпками.

– Ай-ай-ай…

Рядом с Ильей оказался какой-то обширный телом мужчина.

– Вон, – Илья цокнул языком,-прокололи, стервецы! Ай-ай-ай… – сказал он, бросив взгляд на стоявшего рядом.

– Уу! – промычал тот бесстрастно, не открывая рта.

Илья посмотрел на него внимательно. В заплывшем жиром, утонувшем в щеках лице Илья с ужасом признал вчерашнего пригрозившего ему мужика. Илья настолько был изумлен, что замер, глядя на него, открыв рот.

– Уу, – промычал тот.

Что-то животное, непостижимое для человеческого разума было в этом мычании.

Толстяк сгреб Илью в душную и страшную охапку, как вещь. Неизвестно откуда взялась машина. Дверца открылась, из машины выскочил мужчина крепкого телосложения. Без труда они запихали отчаянно сопротивлявшегося Илью на заднее сиденье…

Последнее, что он увидел в стекло заднего вида, это изо всех сил бегущего по двору за быстро удаляющейся машиной Сергея.

ЧАСТЬ III

Глава 1 БУДУ РЕЗАТЬ, БУДУ БИТЬ…

Все время, пока Илью, сдавленного с двух сторон бандитскими телами, везли в машине, он находился в шоковом состоянии и не мог говорить и двигаться. Его попутчики на протяжении всего пути тоже не произнесли ни слова. Машина мчалась стремительно в неизвестном Илье направлении. Поначалу давая смотреть, где-то в середине пути один из похитителей одумался и завязал Илье глаза платком, чтобы он не запомнил дорогу. А он бы и так не запомнил. Город он знал плохо, а сейчас глаза его были велики от ужаса и кругом почти ничего не видели и не запоминали, кроме каких-то незначительных и ненужных деталей: синей бейсбольной кепки водителя, фотографии голой девицы на четвереньках возле руля… А потом из-за повязки и это перестали видеть. Но внизу неумелые руки оставили щель, и Илья наблюдал уже ключи от коробки зажигания.

По пути перед Ильей возникали Струганый, Парикмахер, искалеченная нога Егора Петровича… и с него лил пот.

Машина свернула, замедлила ход, снова свернула и остановилась. Сняв повязку, его вывели из машины. Илья уже не сопротивлялся, понимая, что это не имеет смысла.

Они вышли в маленьком дворике. Разглядеть его не представлялось возможности, потому что машина подъехала прямо к парадной и они тут же оказались в ее полумраке.

Вниз по лестнице мимо них пробежала девочка в цветастом платьице. Илья мог поклясться, что это Глюка.

Ему помогли подняться на пятый этаж, по пути у него отнимались ноги, и он с огромными усилиями преодолел последний пролет. Когда перед ним гостеприимно открылась тяжелая бронированная дверь квартиры, он был на грани обморока. Все. Вот сейчас он войдет туда, и дверь закроется за ним навсегда. Его охватили ужас и паника, он с утроенной силой рванулся в крепких руках, сделал последнее усилие тела…

Один из сопровождавших, не ожидая от него такой прыти, не удержал руку Ильи, и тот кинулся со стоном в сторону, замахнувшись всем телом, будто вот-вот пустится в пляс… И почудилась Илье на лестнице, ведущей на чердак, нога в ортопедическом ботинке.

– Помоги… – попробовал закричать Илья, но ему тут же зажали рот и грубо впихнули в прихожую.

Дверь со стуком закрылась, лязгнул засов.

Илья ожидал наказания за неожиданную выходку на лестнице, но его бить не стали, а вместо этого проводили в комнату.

Илью передернуло. В комнате стояло зубоврачебное кресло с никелированной бормашинкой, ярко горящей, нацеленной на кресло лампой…

– Нет! Я не хочу. Не хочу туда!..

Полными ужаса глазами Илья обводил крепко державших его молчаливых людей.

– Нет!..

– Ноги пристегни, однако, – сказал молодой человек толстяку.

– Уу, – промычал тот.