Живое

За такими ответами не было много желающих, ведь человек, обратившийся за советом или мнением обыкновенно желает слышать фразы: «я тебе точно говорю», «я уверен», «я точно знаю», «только так можно» и неважно, что далее говорится о том, в чём человек и не разбирается вовсе или чего не умеет делать. Такие вступительные фразы имеют своё действие на спрашивающего совета. Вот и повелось так, что старый охотник редко к людям обращался, да и они к нему тоже. Хотя, когда доводилось ему общаться с людьми, он был рад поговорить на отвлечённые темы, пошутить и посмеяться. Но на серьёзные темы он не любил разговаривать. Что толку в этих разговорах.. Лучше пошутить либо по конкретному делу поговорить: кто когда в тайгу собирается, какая цена нынче на пушнину и о других насущных таёжных вопросах. Хоть и был он уже стар, но тело его было лёгким и выносливым, а глаза были ясными, цвета безоблачного неба. Взгляд был, как говорится, с прищуром, не то лукавый, не то насмешливый, но не в коем случае не было в нём сарказма. Лукавый огонёк и добрая усмешка, да, именно так. Глаза его часто улыбались, даже тогда, когда уже довольно беззубый рот был молчалив и спокоен. Когда приезжали внуки, старый охотник с огромным удовольствием играл с ними в настольные игры. Он обожал хорошо знакомые шашки, домино и нарды, но был счастлив научиться и новым играм, обычно в изобилии привозимыми внуками. А вот серьёзных разговоров по поводу его здоровья и того, что в его возрасте уже не надо бы охотиться в тайге зимой в одиночку, старался избегать. Старый охотник говорил, что чувствует себя хорошо и счастливо здесь, в тайге, и бросать охоту, а уж тем более куда-то уезжать не собирается. Он был одним из тех, кому посчастливилось приютить у себя в душе счастье. Охотник был счастлив, казалось, абсолютно всему. Он был рад, когда приезжали родные, он был рад, когда они уезжали. Когда все вокруг сетовали, что зима затянулась, он был рад такой зиме. Он был рад тому состоянию природы, обычно зовущейся непогодой, которая давала ему возможность побездельничать дома без зазрений совести, пить чай и смотреть в окно. Ему не нужно было переживать, что он не сможет выйти на воду для ловли рыбы или пойти на охоту. Он счастливо ел варёную гречку и запивал её сладким чаем. Когда все ругались на обилие мошки летом, то старый охотник радовался, что птицам имеется обилие пищи, да и, возможно, из-за мошки будет меньше туристов в тайге и животных будут меньше беспокоить. Во всём старый охотник мог найти, чему порадоваться. И это не было убеждением себя или работой над собой. Просто однажды, он и сам не заметил, как, в его душе поселилось счастье. Он помнил когда примерно это произошло, но как и почему, понятия не имел. Даже в самые казалось бы тяжёлые моменты, у него оставалось внутри что-то светлое и тёплое, что давало силы объяснить себе и пережить утраты, лишения и вообще всё, что другие люди называют несчастьем или тяжелыми временами. С тех пор, как в душе старого охотника поселилось счастье, он стал почему-то меньше понимать людей и больше понимать природу, он сам стал менее понятен людям и кому-то даже казался чудаковатым, не от мира сего. Его душа, сердце и глаза улыбались. Порой ему становилось жаль, что он не стал счастливым раньше, еще в молодости, но на смену этому сожалению быстро приходило чувство благодарности за то, что такое с ним вообще произошло, и он снова был счастлив.

3