Живое и мертвое

Петро и в самом деле не собирался ни с кем и ни о чем договариваться. Определенные договоренности были достигнуты с местным хозяином заранее. А сверх этих договоренностей пусть уж хозяин уговаривается потом со своими постояльцами.

С администратором, тем не менее, поговорить пришлось. К тому времени, как Петро достиг нижней ступеньки широкой белоснежной мраморной лестницы, распорядитель уже вернулся на свое рабочее место.

Узрев мертвяка, он натянул на лицо дежурную улыбку и заговорил мерзким голосом цитатами из рекламного проспекта. На то, чтоб от него отвязаться и переключить его на своих бывших спутников, потребовалось достаточно времени и усилий.

В конце концов, гостиничный работник отстал, а Петро устремился к выходу.

Он торопился. Тайное всегда становится явным. А когда четыре человека, пусть трое из них и нелюди, ходят вокруг да около, неравен час — кто-то на что-то наткнется. И пиши пропало. В морду дадут, деньги отберут. А ведь они не просто так. Они честно заработанные. Ну, или почти честно. С этой мыслью, переплетающейся с желанием побыстрее смыться, Петро и выскочил на улицу.

— Не нравится он мне, — громко заявил Деррек.

Огромный номер оказался трехкомнатным. А спальных мест здесь было и того больше. Потому распределение прошло довольно быстро. Первую комнату с широкой двуспальной кроватью заняли вампир с оборотнем. Вторую, с плюшевым диваном и бархатными пропыленными полувековой пылью шторами, облюбовал Мессер. Третья досталась Винни и Петро. Но в отсутствие упыря юноша распоряжался здесь единолично.

Вот только для общения с друзьями через стены приходилось напрягать голос.

— Чем, позволь спросить? — вторил Мессер.

— Всем, — честно признался Деррек, — мы слишком ему доверяем, а между тем…

— Спокойнее, — мягко оборвал его маг. — Мне он тоже не сильно симпатичен, но нельзя же из-за антипатии гнобить парня. Хоть даже и с мухами.

Винни разговор не нравился. Даже в голосе Мессера, который вроде бы заступался за мертвяка, звучала неприкрытая издевка. А уж про вампира и говорить не приходилось. Благо Нана еще молчит.

— За что вы его так не любите? — спросил Винни негромко. — Он ведь никому ничего плохого не сделал.

Он думал, что его не слышно, но по замершим за стенами звукам, понял, что внимание слушателей теперь в его руках. Замер Мессер, перестали возиться Деррек с Наной.

— А за что его любить? — отозвался наконец вампир.

Винни двинулся к двери из комнаты.

— Да, конечно, он грубый. Он хам, хоть и пытается прикрыть хамство шутками, но ведь он помог мне. Если бы не он, где бы я сейчас был? А ведь судить надо по делам, а не по словам.

Он вышел в общий предбанник и стоял теперь, не зная, в какую комнату зайти к Мессеру или к Дерреку. Потому стоял в предбаннике и говорил со всеми, так и не видя собеседников. Через стену. Слова лились сами. Словно долго скапливались, гуртовались где-то и наконец вырвались на свободу. А может, так оно и было.

— Судить надо по делам. И если человек… Ну, пусть не человек, неважно. Если он сделал одно доброе дело, то это перевесит десяток плохих слов.

Распахнулась дверь средней комнаты. На пороге появился Мессер. Вид у мага был задумчивый. На молодого человека старик смотрел с явным интересом.

— Один поступок — это еще ничто, — Деррек появился на пороге другой комнаты.

— А если не один? Хотя по мне так и одного достаточно, чтобы думать о человеке лучше.

— Не один, — усмехнулся Деррек. — И чего еще хорошего сделал наш простой дохлый друг?

— Зря смеешься, — расстроился Винни. — А если я скажу, что мы попали в город благодаря ему?

— Мы попали в город благодаря тебе, — не согласился Деррек. — Если б не твое поручительство…

— Мое поручительство тут ни при чем, — горячо заговорил Винни. — Эти патрульные, они хотели денег. И Петро, которого ты сейчас ругаешь, им заплатил. За нас за всех. За каждого по два золотых.

На этот раз рассердился Деррек.

— Знаешь, не надо этим упрекать. За все дорожные расходы ему заплатили с лихвой. Так же, как и тебе за поручительство. Так что он не в накладе.

— Что мне заплатили за поручительство? — не понял Винни.

— А ты считаешь, что двадцать монет — это мало?

— Какие двадцать монет? — совсем растерялся Винни, чувствуя, что ничего уже не понимает.

— За поручительство, — неуверенно проговорил Деррек. — Твой упырь содрал с нас по пятнадцать аванса, а когда появился ты, забрал еще по двадцать на поручителя, и десять на патруль. Еще на гостиницу и непредвиденные расходы. Погоди, так он что, тебе не заплатил?

Слов не было. Да если б и были, наружу им прорваться не светило. В горле стоял ком таких размеров, что не протиснулось бы ни одно словцо. Винни помотал головой, развернулся и, не разбирая дороги, пошел в свою комнату.

Ему вдруг стало обидно. Не за то, что Петро не поделился с ним деньгами, он на это и не рассчитывал. Не за то, что нажился на нем. Скажи мертвяк ему обо всем в лицо, никакой бы обиды не было. У каждого свои цели. Кто-то в город идет, кто-то деньги делает. Помогли друг другу и на том спасибо. Но зачем обманывать? За что?