Живое предание XX века. О святых и подвижниках нашего времени

Отдыхом для нее было любое творчество. Мать Мария появлялась на съездах РСХД – высокая, статная, добрая, улыбчивая, в очках и всегда с рукоделием в руках. Вокруг нее собирались люди и завороженно наблюдали за удивительными узорами, выходившими из-под ее иглы. Работала она быстро, никогда предварительно не нанося на ткань контура вышивки, и всегда за вышивкой вела задушевную беседу. Она не расставалась с рукоделием и в бесконечных поездках по стране. По сей день в храмах Парижа хранятся вышитые ею иконы и облачения, например, икона «Голубой ангел» и Богородичное облачение с образами на оплечье. В Нуазиле-Гран[174] мать Мария устроила из сарайчика в саду часовню, и все в ней сделала своими руками, вплоть до оконных витражей. А во дворе дома на улице Лурмель она превратила в церковь гараж – расписывать этот храм во имя Покрова Божией Матери помогала Юлия Рейтлингер[175], будущая сестра Иоанна, но большинство облачений, хоругви и иконы мать Мария выполнила сама.

Нет ни эллина, ни иудея, есть человек

В августе 1936 года мать Марию посетило новое горе: она узнала, что в Москве при невыясненных обстоятельствах внезапно умерла ее старшая дочь Гаяна, которая за год до этого вернулась в Советский Союз и вышла замуж за советского студента.

Не слепи меня, Боже, светом,
Не терзай меня, Боже, страданьем.
Прикоснулась я этим летом
К тайникам Твоего мирозданья.
Средь зеленых дождливых мест
Вдруг с небес уронил Ты крест!
Принимаю с Твоею же силой,
И кричу через силу: Осанна!
Есть бескрестная в мире могила,
Над могилою надпись: Гаяна.
Под землей моя милая дочь,
Над землей осиянная ночь.
Тяжелы твои светлые длани,
Твою правду с трудом принимаю,
Крылья дай отошедшей Гаяне,
Чтоб лететь ей к небесному раю.
Мне же дай мое сердце смирять,
Чтоб Тебя и весь мир Твой принять.

В 1939 году в Европе разразилась Вторая мировая война. Осенью 1940 года в Париже началась немецкая оккупация, настали трудные времена. Мочульский пишет в своих воспоминаниях: «Мать спокойна.

– Я не боюсь страданий и люблю смерть.

– А как будет после смерти?

– Не знаю… просторно. И там мы узнаем маленькую тайну, что ад уже был. Если немцы возьмут Париж, я останусь со своими старухами. Куда мне их девать?.А потом буду пробираться на восток, пешком, с эшелонами. Уверяю вас, что мне более лестно погибнуть в России, чем умереть с голоду в Париже. При первой возможности поеду в Россию, куда-нибудь на Волгу или в Сибирь. В Москве мне нужно пробыть только один день, пойти на кладбище на могилу Гаяны. А потом где-нибудь в Сибири буду странствовать, миссионерствовать среди простых русских людей».

Бердяев отмечал, что свойственное матери Марии бесстрашие особенно ярко проявилось в последний период ее жизни, когда «она стремилась к жертве и страданию». Крестный путь матери Марии неразрывно связан с крестным путем ее сына Юрия и отца Димитрия Клепинина[176], без которых было бы невозможно осуществление миссии на Лурмель. Назначенный священником Покровской церкви в октябре 1939 года, отец Димитрий органично влился в жизнь прихода, стал соратником матери Марии, другом и духовником ее сына. Митрополит Евлогий вспоминал об удивительном, покоившемся на взаимном понимании и доверии контакте, который сразу возник между отцом Дмитрием и матерью Марией и не прерывался до конца их земного пути.

Дом на Лурмель быстро становится известен как убежище. Там скрывают тех, кому угрожает опасность, для них получают поддельные документы и переводят в «свободную зону». Мать Мария тесно связана с Сопротивлением[177], друзья организованного ею «Православного дела» составляют список заключенных русских и евреев и организуют пересылку писем и посылок. Отец Димитрий выдает свидетельства о крещении тем, кто просит. Тем временем ужасы немецкой оккупации продолжаются: в ночь с 4 на 5 июля 1942 года арестованы 13 000 евреев и доставлены на зимний велодром, в двух шагах от Лурмель. Мать Мария проникает туда и проводит там три дня, утешая подругу-еврейку и вместе с добровольцами Красного Креста оказывая помощь больным. В этих невероятных условиях она бесстрашно спасает троих детей, пряча их в ящике для мусора.

В Париже наступает крайний дефицит продуктов, но мать Марию он не застает врасплох. Она не только обеспечивала запасы питания, но и установила контакт с мэрией Пятнадцатого округа, которая взяла под свое покровительство дом на Лурмель и выдавала матери Марии продуктовые карточки и продукты.