Живое воспоминание (СИ)

Пенная волна омывает песочный пляж, облизывая их босые загорелые ноги. Она бежит вдоль берега, раскинув руки, словно птица – крылья. Белое хлопковое платье развевается на ветру, пышные каштановые волосы разлетаются в стороны. Он будто не может догнать ее: на деле – дает ей фору, специально притормаживая.

— Чапа, вперед! — беззаботно выкрикивает хозяин, давясь смехом. — Хоть ты догони проказницу. Повали ее.

Золотистый ретривер выскакивает из-за его спины и кидается вдогонку: настигает хозяйку в два прыжка и валит на песок сильными лапами, заливаясь радостным лаем. Задание выполнено.

— Все-все, хватит, — хохочет она, зарываясь пальцами в блестящую рыжую шерсть на мощной шее, пока Чапа нещадно лижет ей лицо. — Предательница, — шутливо отчитывает хозяйка питомца. — Вот всегда ты на его стороне!

— Да, потому что я в семье главный, — довольно заявляет муж, валясь рядом, и обнимает и собаку, и запыхавшуюся жену, карие глаза которой сияют от счастья.

— Я люблю тебя, хоть ты и самодовольный…

— Ладно, я понял, — перебивает он ее с улыбкой, подхватывая на руки и поднимая. — Я тоже тебя люблю, невыносимая…

Рычащий лай прерывает их перебранку. Чапа неистово носится вокруг хозяев, ворчливо тявкая и виляя пышным хвостом.

— Не любит, когда мы кусаемся, — хмыкает она, обнимая мужа за плечи, — просто негодует.

— А все почему? Потому что Чапа у нас в семье самая умная, — хохотнув, подмигивает он. — А вовсе не Гермиона Грейнджер. Величайший мозг столетия…

— Малфой, ты самая несносная задница на свете, — она пихает его в грудь и смешно морщит нос, притворно злясь, умиляя его этим своим выражением лица. Его любимым.

— Ага, значит, поэтому ты выбрала меня?

Драко резко открывает затуманенные воспоминаниями глаза, ощутив легкое прикосновение влажного и теплого к своей руке. Собачий нос. И снова на него уставляется проницательный взгляд. Молчаливый и понимающий. В нем столько невыносимого сочувствия, что сердце сжимается от боли. Слезы опять подступают – их не сдержать.

— Зачем ты это сделала? — строго вопрошает он, но надтреснутый голос, дрогнув, обрывается. — Зачем вернула меня? — Дрожащая рука тянется к недопитому стакану элитного огневиски. — Я хочу остаться там.

Чапа жалобно скулит и тычется носом в его ладонь. Драко раздраженно отдергивает кисть, словно брезгуя.

— Мамочки больше нет…

Мертвый голос Драко похож на скрип иссохших прошлогодних листьев, таких же безжизненных, как и его душа.

Ретривер упрямо кладет тяжелую мохнатую морду на колени хозяина. Прижимается, поскуливая. Его глаза, чертовы карие глаза – как у хозяйки.

— Уйди, — приглушенно выдавливает Драко, не отводя взгляда от слезящихся собачьих глаз. — Ты слишком напоминаешь мне ее…

Чапа дрожит всем телом и отчаянно жмется к его ногам, пытаясь отдать ему всю любовь, которая теплится в большом собачьем сердце.

— Я сказал, пошла вон! — строго командует он, но покладистая и верная собака смеет впервые его ослушаться. Замирает, натужно сжимается, будто тогда хозяин не заметит ее – лишь бы остаться с ним.

Драко шипит, словно обжигаясь, по лицу проходит судорога от напряжения в попытке сдержать слезы.

— Уйди, тупая псина! — выкрикивает он хрипло, содрогаясь всем телом, и Чапа испуганно прижимает уши – хозяин никогда раньше не повышал на нее голос.

Она медленно отползает к двери вычурной гостиной Малфой-мэнора – инстинктивно пятится назад, будто отступает с поля боя.

— Рак в последней стадии не лечится ни в одном из миров, — гневно выпаливает Драко, срываясь на крик, — ни в волшебном, ни в магловском. Так они сказали… — последняя фраза теряется в жалобном всхлипе.

Перекошенное горем лицо хозяина пугает Чапу больше, чем его душераздирающий крик. По его покрасневшим от натуги щекам текут слезы, ноздри раздуваются. Он тяжело дышит и хрипит, захлебываясь всхлипами. Начинает задыхаться и сползает с кресла. Лежит на полу, завывая, как раненый зверь.

Вздрагивая и медля, Чапа, крадучись подползает к хозяину и ложится рядом, прильнув к его боку. Длинные пальцы Драко зарываются в пушистый мех. Теплое, живое существо. Близкое. Единственное, что осталось ему от Гермионы.

***

Ветер тихо колышет верхушки деревьев над фамильным склепом Малфоев. Пасмурное небо давит мрачной серостью, окропляя мелким противным дождем семь черных фигур, что неподвижно застыли у белого гроба. И только яркое рыжее пятно выделяется на темном траурном фоне.

Гарри бережно прижимает к себе Джинни, положив ей голову на плечо, словно в ней заключено его единственное спасение. Круглые очки запотевают, а слезы смешиваются с каплями дождя. Жена твердой хваткой цепляется за его руку, передавая свою поддержку через прикосновение. Она всегда была сильнее. Чуть в стороне от них призрачной тенью стоит мертвенно-бледный Рон. В его тусклых глазах отражается невысказанная боль утраты той, которая никогда ему не принадлежала.

Мистер и миссис Грейнджер держатся друг за друга, как за спасительную соломинку. Их лица словно застывшие маски скорби. По дочери, которая ушла раньше своих родителей. Хотя так не должно быть.