Живой

Но тут Игорь вышел из Мавзолея, морда у него была серьезная, и Никич стал по новой над ним издеваться и спрашивать, о чем они с Лениным там пиздели, а Игорь сердито огрызался. Помнится, в глубоком детстве Кир хотел посмотреть на Ленина-жмурика и потрогать его, но теперь Ленин был ему до лампочки. Он взглянул на часы: пожалуй, можно было уже начинать ехать к Славке. Выйдя с площади, они увидели киоск Горсправки, и там им объяснили, где это — Сталактиты. Никич пожевал губами и сказал, что нужно на другую линию метро, и они вместо того, чтобы сразу спуститься в метро, где так хорошо воняло химией, поперлись искать вход в эту другую линию верхом, опять заблудились, кружили, утыкаясь снова и снова в ГУМ, Никич вел — Сусанин, блядь… Они вдруг вышли опять на какую-то площадь, Никич узнал место, оживился, если можно так сказать о покойнике, начал гундеть: посмотрите налево, посмотрите направо… Кир ткнул пальцем наугад, в какую-то серую бетонную громадину, спросил, что это такое.

— Гостиница «Москва».

— А, — сказал Кир равнодушно.

Когда он отвернулся, гигантское здание медленно осело и, рассыпая брызги серой пыли, сложилось, как карточный домик.

Кир этого не заметил. Гостиница, не гостиница — это ему было безразлично. Ему больше нравилось вертеть головой и разглядывать машины, которые стремительно и бесшумно, как истребители, проносились мимо — пробок не было еще в этот час.

Машины сплошь были иномарки, самые крутые. Конечно, Москва. Центр деловой, блядь, и культурной жизни. Бандюк на бандюке, наворовали — так мать говорила. К ним бы… К этим… Я для них теперь самый подходящий кадр, убивец со стажем. Погоняло у меня будет — одноногий Джон Сильвер. Или Джон Сильвер был одноглазый? Он всерьез не думал о том, чтоб устроиться в какую-нибудь группировку, просто ему нравились красивые и мощные тачки, у него-то ведь никакой тачки вообще никогда не было, а может, и не будет — теперь, когда он расшвырял все деньги. В Америке у каждого тринадцатилетнего пацана, у каждой пацанки сопливой есть тачка. Давай, про Америку еще. Побег из Шоушенка, или как его, из Алькатраса. Посадят, отсижу, там заведу нужные знакомства. Может, зря бегаю? Да я ведь и не бегаю. Но Москва так показалась ему хороша — ну, не видал он никогда в жизни большого города, дожив до двадцати двух лет! — что садиться совсем не хотелось. Может, так как-нибудь получится, без этого. Он на одну машину особенно запал — «линкольн», кажется, — длинную и черную, как акула.

13

Никаких ледяных сосулек и пещер в Сталактитах не было, а одни лишь скучные дома, похожие на гигантские спичечные коробки. Квартира Славки оказалась еще меньше, чем у Кира: всего одна комната да кухня, санузел раздельный и кухня ничего, большая. Комнату Кир видел лишь мельком, она была загромождена мебелью, и там стояла детская кроватка, в которой спала дочка Славки. Жены дома не было. Кир сразу, как только Славка открыл дверь, всучил ему куклу, тот сказал спасибо, и они прошли в кухню. Рожа у Славки была озадаченная. Кир не мог понять — то ли Славка не особенно рад его видеть, то ли не проснулся еще. Славка достал из холодильника бутылку, на скорую руку приготовил закусон: селедка с яичницей. Разлил водку из бутылки в две рюмки. Бутылка была немного початая.

— Во жлоб, — проворчал Никич, — нет бы за новой сбегать.

Игорь только вздохнул и поерзал на подоконнике, где устроились они с Никичем. Он вообще стал какой-то молчаливый и скучный с тех пор, как пообщался с Лениным. Славка взял рюмку и сказал торжественным голосом:

— Ну, за встречу, Кир.

— А нам? — встрял Никич.

Кир ему ничего не ответил, он во все глаза таращился на Славку.

— А ты что, — спрашивал Славка, — дома еще не был?… А я вот с дочкой вожусь, она меня дядей зовет, я Ленке говорю, что это за дядя тут появился, пока меня не было…

Кир залпом выпил свою водку и налил еще.

— Ну, дайте вы водки! — ныл Никич. — Фашисты, в натуре!

— За тебя, Слав, — сказал Кир. — Спасибо, что ты тогда…

— Да ладно…

Никич спрыгнул с подоконника, подошел к столу и приложился носом к горлышку бутылки. Кир засмеялся — такая у Никича сделалась довольная рожа, аж завидно.

Славка посмотрел на него удивленно. Игорь тоже соскользнул с подоконника и наклонился над бутылкой; в этот момент из комнаты раздался детский заспанный голос:

— Дяяя Слааа, ты где?

— Машка проснулась, — радостно сообщил Славка, — идем знакомиться. Смотри, Машенька, какой дядя к нам пришел…

— Кувасный дяяя, — пробубнила девчонка. Взгляд ее широко раскрытых голубых глаз устремлен был не на Кира, а на стоявшего сбоку от кроватки Игоря, который клацал затвором своего автомата: раз-два…

— Да ты возьми, возьми ее на руки, — сказал Славка, — она к тебе пойдет, я вижу.

— Чего ее на руки, она ж не грудная, — буркнул Кир. Он не умел водиться с такой малышней — приходилось иногда с племянниками, еще когда в школе учился, но не любил этого занятия. А теперь и подавно. Руки у него стали слишком грубые.