Живой

Это повторялось время от времени. Пьяный и расстроенный чем-то Темыч любил отыграться на Максе: любил, когда его тело выгибалось под ним от боли, любил эти слезы на раскрасневшихся щеках, любил хватать его за волосы, душить, оставлять синяки. Он ненавидел это красивое лицо! Ему доставляло удовольствие, что он вот так запросто может уничтожить нечто прекрасное, втоптать в грязь, грубо трахнуть и выкинуть на улицу со словами: «Деньги на такси есть?»

Да, он этим наслаждался.

Макса трясло от воспоминаний, в горле замирал ледяной ком, дыхание сбивалось, снова наворачивались слезы, и он прятался под одеяло с головой, чтобы верзила в гостиной не дай бог ничего не услышал.

Но Тимофей прекрасно знал, что парень мучается, не может уснуть, ворочается в постели, иногда плачет. Это было вполне логично, ведь его пытались убить. Каждую ночь он боролся с собой, чтобы не войти в спальню, но однажды просто не выдержал.

Парень всхлипывал под одеялом и дрожал всем телом, потом вдруг замер, когда понял, что больше не один. Осторожно приподнялся на локтях, стаскивая одеяло с головы. Перед Тимом предстало бледное лицо с припухшим носом и губами, взгляд виновато скользнул в угол комнаты, он по-детски шмыгнул носом и прошептал:

– Извини, не хотел тебя разбудить.

Великан стоял у изножья кровати, в густой тьме, не решаясь подойти ближе.

– Ты в безопасности, – пробасил он. – Слышишь меня? Все позади! Не надо об этом постоянно думать. Тебе никто не причинит здесь вред, я не позволю! Понимаешь?

Максим кивнул. Эти слова и несгибаемая сила в голосе внушили уверенность и умиротворение, хоть он все еще немного побаивался странного хозяина дома.

Каждый вечер они ужинали вдвоем, почти в полной тишине. Максим все время пребывал в своих печальных воспоминаниях, он как будто проживал жизнь заново, только теперь видел все события с позиции отстраненного наблюдателя. Тимофея одолевало любопытство, но он не хотел показаться бестактным деревенщиной и лезть с расспросами. Настанет время и парень сам поговорит с ним о том, что случилось, а если не захочет, значит, так тому и быть. Кроме того, был миллион тем для разговоров, не затрагивающих недавнего прошлого. Да, вот только Тим был ужасно смущен и не находил в себе смелость начать беседу.

– Я нашел шахматы в комоде, – вдруг сказал Максим, доедая жареную картошку. – Ты играешь?