#ЖИВОЙ

Спустя какое-то время Леонид отключился от этого живительного источника и пошел дальше. Ему на встречу бежал карапуз, одетый в красно-зеленый комбинезон. Мальчик хохотал и практически падая, несся прочь от безуспешно пытавшейся его догнать женщины. Леонид присел и распахнул руки. Малыш налетел, Леонид подхватил его, покружил и поставил на землю. В этот момент подоспела запыхавшаяся женщина.

– Игореша, – укоризненно засюсюкала она, – что же ты от меня убегаешь? Тете Наташе уже тяжело бегать за тобой, вон ты какой уже быстрый!

Малыш счастливо хохотал и пытался вырваться из рук.

– Спасибо, что поймали, – обратилась она к Леониду, – а то вон видите нос и так разукрашенный, носится как угорелый, уже за ним не успеваешь.

– Да за что «спасибо», – отмахнулся Леонид, – правильный мужик растет, с характером.

– Да уж, – вздохнула женщина и, крепко взяв за руку брыкающегося малыша, пошла дальше.

Леонид забрался в развалины главного здания и ходил по ним. Почему-то именно здесь приходили в голову разные фантазии, мыслилось единение с тайными силами и чувствовалось их незримое присутствие. У него с детства была тяга ко всему мистическому, и именно в Коломенском и Царицыно у его фантазии начинался самый буйный полет. Казалось, будто ладони начинают гореть и наполняться тяжестью, а от мыслей по затылку начинали бегать мурашки. Нагулявшись по парку, он вернулся к прудам, где остановился понаблюдать за кормлением уток.

На скамейке, недалеко от пруда, сидел мужчина средних лет и что-то постоянно выкрикивал. Леонид подошел немного ближе и понял, что мужчина вслух разговаривает сам с собой.

– 9 лет? Всего 9 лет? Нет, это ни в какие ворота! Он украл 35 миллиардов, а ему дали всего 9 лет?! Значит юсовцы Адамову за 9 миллионов – 60 лет насчитали, а мы Ходорковскому – 9! Математики хреновы! Как они делили срок-то?

– Да мне все равно, чтобы вы не говорили, мне плевать и на Ходорковского, и на Адамова, и даже на рыжего Чубайса! Покушение! Тьфу! Да какое к черту покушение?! Какой там полковник Квачков! Полковник! Да будь я полковником ГРУ, да я этого рыжего руками бы разорвал, а тут «неудачное покушение»! Брехня, судари, бре-хня!

– Вы уже заврались настолько, что к 50-летию Победы не смогли вспомнить, что за победа такая! Мрази! Сволочи! Испоганили себе души, за нас принялись. Погань всякую на плакатах поразвесили и радуетесь! Скоро, думаете, позабудем! А вот хрен вам! – мужчина недвусмысленно показывал кукиш пруду, уткам, и даже тыкал им куда-то в небо.

– Брехуны, ироды, сволочи… – еще раздавалось за спиной Леонида, когда тот пошел к выходу из парка.

Лёня купил в ларьке бутылку девятки балтики, сел в автобус и отправился домой. По дороге ему позвонил отец.

– Лёня?

– Да пап! Как ворота? – устало произнес Леонид.

– Ворота нормально, что там у тебя за беда?

– Да хозяйка за три месяца вперед денег потребовала, вот прошу вас занять.

– Понятно, пошел в сберкассу, как получишь, отзвонись, – сказал отец и повесил трубку.

Леонид засунул телефон в карман, откупорил бутылку об поручень и сделал два глотка. Девятку он любил пить теплой, одной бутылки хватало для того, чтобы почувствовать нежные объятия хмеля. Лёня сделал еще глоток, в ушах зашумело, по телу стало разливаться приятное тепло. «Плевать – подумал он, – на все мне плевать» и, прислонившись головой к окну, закрыл глаза. Когда автоинформатор объявил его остановку, Леонид с трудом отлип от стекла, и неровной походкой вышел из автобуса. Небо уже заволокло низкой облачностью, стало темно.

Придя домой, Леонид забрался в горячий душ, вышел, допил пиво и сел за компьютер. Загрузив почту, он увидел письмо от Маши.

Привет Лелик!

Прости меня, пожалуйста, что я тебя так подвела. Мне ужасно стыдно перед тобой. Как там твоя голова, дышать все больно?

У меня все просто ужасно. Но ты, наверное, слышал. Дело на меня не завели, но это слабая радость, теперь у меня ни машины, ни работы, ни денег, ни подруги. Какой-то кошмар. Я плачу целыми днями. Одна радость – мой Никитушка. Я теперь с ним целыми днями. Он так вырос, такой умненький. Правда, вот сильно заболел, простыл, а еще аппендицит вырезали. Прямо все ни Слава Богу, как и у его мамы.