Живой

Андрей чувствовал себя воином, входящим в триумфальную арку, и это щекотало самолюбие. Он нужен людям, а они нужны ему. Первыми зашли Марина и Макс, который подхватил своего восьмилетнего приемного сына Стаса, закружил его. Вторая приемная их дочь, двенадцатилетняя Катя, черноглазая, яркая, как и ее приемная мать, встала рядом с Мариной.

Детей решили распределить по семьям. Всего пока получилось четыре семьи: Макс с Мариной, Таня и Андрей, Валера и Оля, статная русская красавица, Леха и Карина, которая его на четыре рода старше. Его брат Лёнчик ухаживал за готичной, вечно печальной Анечкой. Девушка то соглашалась быть с ним, то, когда накатывала депрессия, замыкалась в себе.

Таня взяла под свое крыло вертлявую одиннадцатилетнюю шкодницу Юлю и двух семилетних мальчишек: бледного, болезненного Ваню и упрямого смуглого Никиту, от которого проблем было больше всех. Юля воспринимала приемную мать скорее как сестру, зато Ваня называл ее мамой. Что себе в голове накрутил Никита, никто не знал.

База напоминает потревоженный муравейник: встречать избавителей от супостатов вышли все. Побросали свои дела и выскочили на улицу кто в чем был, презрев двадцатиградусный мороз, обогнули ангар, где Макс оборудовал лабораторию и ремонтную мастерскую, за которым спряталась школа.

Люди столпились возле столовой, Леха распрягал лаек, на привязи очень громко им завидовала кавказская овчарка Берта. А потом она успокоилась, села, запрокинула голову и завыла. Дед говорил, что собака чует приближающуюся смерть и предупреждает воем.

Под ее похоронную песню аутичная Светка танцевала на льду залитого небольшого катка, прыгала, делала сложные развороты, и от этой картины волосы поднимались дыбом.

Люди продолжали суетиться, тревожных знаков никто не замечал. Расталкивая собравшихся, к дичи, примотанной к саням, вышла вечный повар, в прошлом монахиня Мама Валя, сложила руки на необъятной груди:

– Ух, свининка подоспела! Жаль, кровянки не наделаешь, вся кровь вытекла.

Андрей поискал взглядом Таню. Накинув шубу, она топталась на ступеньках столовой. Вид она имела болезненный: бледная, синяки под глазами, волосы какие-то тусклые. Простыла, что ли? Встретившись с ним взглядом, Таня помахала рукой, улыбнулась так, словно в чем-то провинилась.

Радость мгновенно слетела с Андрея, и он зашагал к ней, не обращая внимания на дружеские рукопожатия и шлепки по спине. Его солнце уже не светит так ярко, надо узнать, в чем дело. Андрей остановился возле нее и с минуту не решался спросить. Таня отводила взгляд. Потом взяла его за руку и повела подальше от толпы, от шума. Сердце тревожно забилось в ожидании дурных новостей.

Остановились за храмом, под тремя березами. Недавно была оттепель, затем ударил мороз и одел деревья в ледяной панцирь. Когда дул ветер, мельчайшие ветви, ударяясь друг о друга, едва заметно звенели.

– Что случилось? – спросил Андрей чужим голосом.

Таня опустила голову и принялась теребить рукав роскошной норковой шубы.

– Не знаю, как и сказать, хорошо это или плохо. – Она зажмурилась. – В общем… я беременна. Вот.

Андрей не поверил своим ушам, потряс головой. Обхватил Таню, которая смотрела с тоской и надеждой, закружил. Поставил, запрокинул голову и засмеялся. Словно разделяя его радость, налетел ветер, стряхнул на лицо снежинки.

Подумать только – его ребенок! От любимой женщины! В новый мир готовится прийти маленький человек. Счастье на краю бездны, как будто никто не играет в прятки со смертью. Совсем недавно Андрей сам считал себя ребенком, и вот…

– Это отличная новость, – говорил Андрей, держа Танины руки в своих. – У меня и так трое детей, а этот… В этом – частичка меня и тебя. – Он встал на колени, притулившись щекой к ее пока еще плоскому животу. – Рождение нового существа – всегда чудо.

Таня улыбалась, и по ее щекам катились капли растаявшего снега. В столовую, где вовсю пировали и стоял гвалт, шли не спеша, держась за руки.

Вечером Андрей долго не мог дождаться, когда угомонятся дети. Макс и Марина уединились в соседней комнате и предоставили своих воспитанников самим себе, в итоге утихомиривать взбесившуюся ватагу пришлось Андрею, но получалось это у него с трудом. Слава богу, Таня нашла выход: собрала детей в столовой, пообещав страшную историю. Было довольно холодно, трещал огонь в камине, и горячие батареи не спасали, и дети сбились в кучу, укутавшись пледами.

Страшилку Таня рассказывала в темноте, лишь в детской горел огонек свечи, освещая лестницу. Оторвавшийся от изучения учебника для столяров, Андрей выглянул из комнаты, подивился идиллической картине. Таня как раз заканчивала: главный герой ее рассказа боролся с демоном, пытаясь спасти возлюбленную. Говорила она складно, аж Андрей заслушался. В итоге демона загнали обратно в преисподнюю, героиня ожила, герой остался немного потрепанным, но довольным, но самое главное – дети притихли.

Старшие встали и направились наверх, насупившийся Никита возмутился:

– Мам, ну зачем так пугать? Мне теперь в туалет страшно зайти.

Таня щелкнула выключателем в уборной:

– Только быстро. Свет надо экономить.