Живой Есенин

«Дорогой Мокка!

Большое спасибо за вырезку из журнала „Новый зритель“. Она открыла мне глаза на то, что творилось за нашей спиной. Ты, как бывший член секретариата „Ордена имажинистов“ и как быв. секретарь „Ассоциации вольнодумцев“, должен хорошо помнить, что бывали случаи, когда Мариенгоф подписывался за нас при отправлении исходящих бумаг, связанных с хозяйственной деятельностью по кафе „Стойло Пегаса“, но это делалось в исключительных случаях, когда, например, кого-нибудь из нас не было в Москве.

Но, к моему величайшему удивлению, я узнал (почти через полвека!!!), что Мариенгоф расширил свои „права подписи“ до того, что подписал за нас чудовищно нелепое письмо в редакцию „Зрителя“ и „Известия“, которое было передано Гиммельфарбу. Я хорошо помню, что никогда не подписывал, да и не мог подписать этого бредового письма, даже если бы в то время был в Москве, а меня как раз в это время в Москве не было.

В этом письме нагромождены такие дикие обвинения, – и это от моего лица и от твоего лица, – о которых у меня и в мыслях не было. Уверен, что у тебя также ничего не мелькало в голове. И потом, как я мог осуждать Есенина якобы за антисемитский поступок, если я твердо знал, что он никогда не был антисемитом, иначе бы я не мог с ним сблизиться и подружиться, ибо не знаю ничего более отвратительного, чем это человеконенавистничество. Прими мой дружеский привет

Твой Рюрик Ивнев.

20 мая 1965 г. Москва».

Я готов поставить мою подпись под письмом Ивнева: все верно!

У Мариенгофа для журнала «Гостиница» хранилось несколько бланков «Ассоциации», на некоторых я по его просьбе поставил круглую печать. Иногда частные предприятия, когда Птичка брал товары в кредит, требовали не только его подписи, но и всех имажинистов. Конечно, дожидаться заседания «Ассоциации» или звонить по телефону, чтобы пришли подписаться, долго. Анатолий подписывался с нашего ведома за всех и, признаться, делал это искусно.

Как же объяснил Мариенгоф появление наших подписей под письмом в «Новый зритель»? Он принес в редакцию проект письма, и там ему сказали, чтоб он сегодня же давал его, иначе оно не попадет в номер. Анатолий вышел в пустую соседнюю комнату, поставил под письмом свою подпись, Вадима, с его согласия. Потом звонил по телефону Ивневу, узнал, что тот в отъезде, и решил, что Рюрик все равно подпишется. У Николая Эрдмана, как я уже объяснял, телефона не было. Мне он решил сообщить о письме вечером, но забыл, что с ним нередко бывало. Поскольку Якулов и Борис Эрдман отказались под письмом подписаться, Мариенгоф их подписи не поставил.

Два слова относительно письма, переданного В. В. Гиммельфарбу в «Известия». Я встретился с ним в начале 1937 года, когда он принес в сценарный отдел «Межрабпомфильма», где я работал, иностранный роман, собираясь его инсценировать. Несколько раз я беседовал с Гиммельфарбом и спросил о письме. Он подтвердил, что письмо было, но точно не помнил ни содержания, ни подписей.

Я вынужден обо всем этом написать потому, что письмо в «Новый зритель» цитируется в собрании сочинений Сергея[186], да и некоторыми литературоведами[187].

24

Триумф Есенина в Союзе поэтов. Прототипы героинь Есенина. Кто такая северянка в «Персидских мотивах»? Конец «Вольнодумца». Пояснения Всеволода Иванова