Живой голос народа

Здесь птицы не поют,
Деревья не растут,
И только мы,
Плечом к плечу,
Врастаем в землю тут…

Прекрасный фильм «Белорусский вокзал» пришел к нам с некоторым опозданием, он, несомненно, создан уже новым поколением художников, но стоило ему выйти на экраны, как вдруг вся страна запела. Казалось, фильм вывел эту песню на орбиту, как ракета выводит корабль, и оттуда, из космоса, поэт поведал нам о судьбе десятого десантного батальона.

Горит и кружится планета,
Над нашей Родиною дым,
И, значит, нам нужна одна победа,
Одна на всех,
Мы за ценой не постоим…

Для меня до сих пор является загадкой: каким образом этому фильму и этой песне удалось воскресить во многих миллионах образ минувшей войны? Ведь мы уже не то что в другом веке, мы уже в другой эпохе живем. Другой выглядит карта мира, другим выглядит человек. Он уже побывал в космосе, он уже прикоснулся к другим планетам. Великие научные и технические открытия сопровождают нас всю жизнь, мы настолько к ним привыкли, что даже не реагируем на них. Сегодня нас как-то не особенно волнуют ни гипотезы о существовании антиматерии, ни расшифровка законов наследственности, ни возможность существования других миров. Но вот одна-единственная строчка, живой неповторимый голос Марка Бернеса, и миллионы содрогаются под бременем своих воспоминаний.

Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса…

Впрочем, жизнь и в самом деле берет свое. Еще недавно основным составом населения нашей страны были сами участники войны, потом стали на их место сыновья. Завтра-послезавтра вступят в свои права внуки. Все меньше и меньше печальных ветеранов собирается в День Победы в скверик перед Большим театром, все меньше живых свидетелей тяжелых переправ, тех, кто утопал в болотах и штурмовал безымянные высоты. Теперь подвиги страны исчисляются другими параметрами, другими категориями.

И вдруг совсем уж как-то неожиданно:

Этот День Победы порохом пропах…

И опять, в который раз, песня потрясает страну. И опять же поэт рифмой прикоснулся к нашей так долго не заживающей ране, а композитор высветил мелодией то, что так долго носилось в воздухе, то, что так долго клокотало там, под землей, пробиваясь к нашей извечной жажде.

Но, однако, постойте, ведь времени столько прошло с тех пор! Воздух уже не тот, и земля не та, и воды наземные, воды подземные стали другими. И тогда встает вопрос: откуда же они все еще берутся, эти песни времен минувшей войны? Неужели опыт этой борьбы стал генетически передаваться из поколения в поколение, неужели еще через многие и многие годы у нас все еще будут появляться песни о второй мировой войне, и эти песни, дохнув на нас прошлым наших отцов, потрясут и очистят нас накалом и идеалами той великой борьбы?

Этот День Победы
порохом пропах,
Этот праздник
с сединою на висках,
Эта радость
со слезами на глазах…

Мое поколение не участвовало в войне. Мы видели ее глазами подростков, запомнили в каких-то случайных отрывках, но все-таки мы дышали ее воздухом, слушали ее канонады, и эта война осталась с нами на всю жизнь. Она служит нам эталоном гражданственности, пробой на честность по отношению к себе, к стране, к миру, она является для нас живой ниткой преемственности той великой борьбы, в которой сражались не ради славы, ради жизни на земле.

1977