Живой Лес (СИ)

Я вздохнула и не стала мешать Ратмиру, как ни абсурдно звучало мое заявление. Я еще раз пронеслась мысленным взором вдоль светящихся канатов. Но грудные нити каждый раз упирались в мужа, которому было явно не до меня, поэтому я перевела взгляд вниз, на ноги. Нити с ног снова тянули меня в какой-то тоннель и давали ясное видение Леса. Нашего леса, который я так вероломно оставила. Лес погрузился в замершее молчание. Он словно чего-то ждал. Он не жил своей прежней жизнью. Он застыл. Окаменел. Превращаясь в безмолвную скульптуру, холодное отражение жизни. В нем не было прежней жизни и подвижности, он словно готов был рассыпаться на множество безжизненных осколков. Я ощутила резкий укол, словно кто-то ударил меня под дых. Как же так…

Руки… нити от рук были довольно многообразны. Некоторые вели к волтам, другие в мой семейный дом, третьи — к друзьям. Везде висело тревожное напряжение. Выжидание, правильнее было бы сказать. Волты не сидели на месте. Они двигались. Очень быстро и слишком яростно, теряя капли слюны из разинутых зубастых пастей. И только сейчас я осознала масштаб надвигающейся катастрофы. Без меня лес не проснется. Он замрет, отпрыгнет назад, так и не продолжив начавшееся движение. Покинув его, я унесла частицы… нет, не крови, хотя и её тоже. Я унесла свое сознание, свое понимание и какое-то внутреннее чутье, наполняющее лес и его обитателей энергией развития. Я унесла ту суть, которая встроилась в живой организм леса так естественно, что теперь без нее весь этот механизм отказывался двигаться. Он просто остановился!

Я дала надежду. И забрала её. Я хотела вернуться. Но вышло, что безжалостно ушла. Инквизиторы знали, в какое место направлять удар без собственных потерь. Женщина. Без женщины лес не будет развиваться, это твердил и Ратмир. Достаточно убрать самое слабое звено и на этом поставить точку. Не надо врываться в лес, крушить что-то или бороться с его жителями. Работа — не пыльная. Устранить необходимую лесному сознанию-гиганту, но такую уязвимую часть… Слабого человека — меня. Мне захотелось плакать, но слезы словно тоже застыли в глазах, не желая показываться на свет. Внутри меня что-то затвердело.

Бабушка! Внезапная догадка заставила меня моментально покрыться испариной и подскочить с места. Ведь с ней все было также… Но как она оказалась связана с лесом? Почему она? И кто… кто в тот момент был мужчиной? Кажется, что дед Гарольд ни сном ни духом про лес не ведает… Или нет? Я запуталась окончательно. И что делать со странным возрастом Ратмира? Какая-то мысль настойчиво стучала в голове, пульсировала, словно источник, но я всеми силами гнала её прочь. Я знала, почему. Конечно, знала. Я не могла её принять и даже допустить её существование. Это было бы уже слишком… Поэтому я пыталась осмыслить все рационально. Тщетно…

Устав бороться с размышлениями, я заснула. А проснувшись, весь следующий день тренировалась отслеживать нити, расходящиеся в разные стороны. Оказалось, они шли не только к знакомым мне людям и местам, но и к деревьям за пределами моей темницы. Слабые связи. У этого места был потенциал, я это чувствовала. Жаль, что именно здесь обосновались служители культа Инквизиции. Иначе, чем культом, я это движение назвать не могла. Некоторые нити пробивались наверх, донося мне информацию о творящейся там суете. Была подготовка, видимо… к празднику. Сначала я никак не могла понять, почему Мартимус не решился на преступление сразу, как притащил меня сюда. Но потом стало ясно, что церковь находится в отдалении, и не все гости успели собраться. Я догадывалась, что меня ждал ритуал, и на сей раз, не столь мирный, как в лесу.

Страшно было признаться себе, что часть нитей, запутанных, растрепанных, словно старый ненужный клубок, и темных, как сгнившая тина, змеились из района моей головы и шли непосредственно к самому Мартимусу. Распутывать эти нити было неприятно, и особенно неудобный сюрприз поджидал меня в конце, когда Мартимус в моей голове резко повернулся ко мне, улыбаясь уголками губ и слегка покачал головой, словно отказываясь от общения или осуждая меня за что-то. Я отпрянула и постаралась больше не думать о нем, но черные нити настойчиво роились в голове. Когда стало темнеть, неприятный тип спустился ко мне собственной персоной.

— Ай-ай-ай, Алёна, — сказал он назидательно. — Что же ты меня так часто зовешь? Не думаешь ли ты, что у тебя получится соблазнить мою душу и склонить её к греху?

Умалишенный. Вслух же я буркнула:

— Что ты имеешь в виду, Мартимус?

— Не делай вид, что не понимаешь, — он скептически цокнул языком. — Твоя память не настолько слаба. Впрочем, я и сам собирался зайти к тебе. Попрощаться, так сказать…

— Зачем? — искренне удивилась я.

— Что? — не понял он.

— Прощаться зачем? К чему это все? Я Вас не знаю. Вы фатальным образом решили мою судьбу, — я пожала плечами. — Я не понимаю, кто Вы, чтобы с Вами прощаться… Отпустите! — вдруг порывисто попросила я и молитвенно сложила руки, снова начала накатывать паника.

Тихий смех был мне ответом.