Живой Лес (СИ)

«Достопочтенный мистер Ротер. Знаю, Вы будете сильно удивлены, получив это письмо. Поэтому обойдёмся без долгих вступлений. Всю жизнь я несу в себе тяжкий крест знания о творящихся сообществом сектантов преступлениях против молодых женщин. Я мучаюсь нескончаемым чувством вины за свою неспособность предотвратить новые бесчеловечные деяния. В числе этих, без сомнения, нелюдей, отродий, преступников, — влиятельные служащие, знатные чиновники, приближенные к императорскому двору. К сожалению, простой человек, работающий на ставке сыщика, не в состоянии справиться с огромной машиной жертвоприношений. Жерновами, готовыми перемолоть все на своём пути.

Да, я боялся. Теперь, находясь на смертном одре, я могу признаться в своей трусости и слабости. Я испугался открыто говорить правду. Я знал, чем это закончится для меня, я боялся сильно… Возможно, правда помогла бы кого-то спасти…

Вы удивитесь, что после нашего последнего разговора я долго пытался забыть случай с Илен. Но не смог… Я глубочайше прошу прощения у Вас, что оставил это дело тогда. Обрек Вас на тягостные метания. Оно стало моим наваждением, моими регулярно возвращающимися кошмарами.

К тому же, через несколько лет произошёл ещё один подобный случай, потом ещё и ещё. Жертвы приносились с завидной регулярностью раз в три-четыре года. Я снова взялся за расследование, не в силах вынести происходящее безумие.

Я не могу похвастаться выдающимися результатами. Мне удалось лишь прояснить список основных членов преступного сообщества (список Вы найдёте на отдельном листе), во главе которого стоит граф Мартимус Грей. В прошлом правозащитник, общественный деятель, ярый поборник нравственности, оппонент церкви, несущий в массы свою собственную, отличную от общепринятой мораль. Как мне удалось выяснить, учение сектантов уходит корнями в глубину веков, в средние века Докатастрофного времени. Темные годы, когда любая женщина, имеющая рыжий цвет волос, либо красавица, которую соседка заподозрила в колдовстве по случаю неурожая, могла угодить на костёр без суда и следствия. Суд, конечно, был, но весьма своеобразный — жертву под пытками вынуждали сознаться в преступлениях.

Как жаль, что в наше просвещенное время возможно существование подобных темных взглядов, такой ереси! Тем более в самых высших кругах нашего общества! Более того, мне стало известно, что Мартимус Грей за годы службы стал приближенным самого императора, верным его советником. И даже может стать его наместником, что просто немыслимо! Боюсь предположить, какая борьба скрыта от наших глаз… Не дай бог этому ужасному в своей сути человеку оказаться у власти. Впрочем, он уже там.

Именно поэтому я решил обратиться к Вам. Я знаю, что Вы тоже немолоды, но именно Вы можете понять меня и разделить эту боль. Быть может, у Вас есть наследники или друзья, которые могли бы с не безразличием отнестись к этому вопросу. Увы, у меня никого не осталось, детей я так и не нажил. К тому же, в последнее время снова расследуются дела о нескольких сожжениях. Сектанты почувствовали свою абсолютную безнаказанность. Они называют себя инквизиторами и объявили охоту на ведьм. Такими темпами паранойя весьма скоро охватит Империю. А я уже слишком слаб и даже не могу самостоятельно подняться с постели.

Поэтому прошу, умоляю, заклинаю Вас, не оставьте мой рассказ без внимания. Если у Вас есть возможности, связи, если сохранилась жажда мести, не следуйте моему примеру, не оставляйте происходящее в тишине. Сделайте все, чтобы предотвратить подобные преступления и спасти жизни.

Ещё раз приношу извинения за то, что не боролся должным образом за правду. Мои кошмары многократно наказали меня. Помните, Вы единственный человек, с которым я поделился тем, что знал. Прощайте.

Искренне Ваш…»

Я долго не разжимал дрожащие пальцы, не выпускал письмо из рук, вчитываясь снова и снова в ровные строчки, прикасаясь к бумаге, словно к чему-то потустороннему. Прошлое настигло внезапно, накатило волной, необратимо накрыло с головой. Сказать, что я был ошарашен, растерян, разорван — ничего не сказать. Целая гамма воспоминаний, эмоций, чувств от гнева до надежды и внутренней опустошенности затопила меня. Ничего не закончилось. И никогда не заканчивалось. Также, как и детективу, мне было удобно закрыть глаза на все, забыть, вычеркнуть из ума и сердца. Не думать, не бороться, потому что каждая мысль выжигала дыру в моей душе.

Я не мог пошевелиться, я сдерживал слезы, я молчал, когда Алёна стучала в дверь. Я не мог говорить, объяснять, двигаться. Меня отбросило на сорок с лишним лет назад. Я снова ощутил тот холодок между лопатками и яростный жар в сердце, который возникал каждый раз, когда я вспоминал про Илен. И что же такое время? Лишь наше представление о том, что в мире творятся какие-то изменения. Но иногда ты понимаешь, что ровным счетом ничего не изменилось, а твои чувства и мысли остались в точь такими же, как и многие годы назад. Словно вовсе и не было прожитых лет, и время не оставило ни одного следа после себя.