Живой мост

СУЛЕЙМАН ФАЙЯД (Египет)

ЖИВОЙ МОСТ

Перевод О. Фроловой

Их было шестьдесят. Запах пота разгоряченных тел мешался с ароматами земли, инжира и еще зеленого ячменя. Они спустились сюда с плоскогорья. Обвешанные ручными гранатами, плотно прижимаясь к земле, они двигались один за другим к расстилавшейся внизу равнине. Добравшись до рощи инжира, они поползли по обширному ячменному полю. Во время коротких передышек их настороженные взгляды впивались в песчаное пространство перед колючей проволокой военного поселения. Оно было освещено, длинные полосы электрического света лежали на земле. Была темная, безлунная ночь, только редкие звезды мерцали на небосводе.

Люди долго ждали, затаившись в ячмене, приглядываясь к спиралям колючей проволоки, к наблюдательной вышке и бойницам в стене, окружавшей поселение. Они прислушивались к незнакомому говору пришельцев, к их странным песням и музыке, женскому смеху и визгу, эхо которых отдавалось среди холмов.

Один из бойцов, осторожно раздвигая колосья, подполз к своему соседу.

— Меня зовут Ахмед! Слышишь? — зашептал он.

— Слышу! А мое имя Атыйя. Что ты хочешь, друг?

— Почему мы не атакуем, пока они веселятся?

— Необходима осторожность. Сейчас их дозорные на наблюдательной вышке и у бойниц. Подождем, пока погаснут огни и все заснут. Тогда уж…

— Тьфу ты, как они раскричались, — перебил Ахмед и добавил: — Поговорим еще шепотом.

— Ты, видно, новичок, — сочувственно заметил Атыйя.

— Да. Я только две недели был в лагере. Хотя эти тренировки можно было бы сократить и до недели, как ты считаешь?

— Ты сириец? — перебил его Атыйя.

— Да, я из Латакии. Окончил университет. Собирался уже получить должность и жениться, но вот пошел добровольцем в армию. Дома у меня осталась красавица невеста, — добавил Ахмед. — Я полюбил ее еще в детстве, когда мы вместе играли. Она на несколько лет моложе меня. Когда мы вместе возвращались домой, я нес ее на плече. У нее золотистые волосы, а глаза голубые как море. Я посватался, когда был на последнем курсе университета. И вот эта война. Ты, наверное, не поверишь, она впервые поцеловала меня, когда я сказал, что ухожу, чтобы сражаться.

— Знакомая история, — мягко заметил Атыйя, — твоя судьба похожа на судьбы многих, кто пришел с нами сюда, в военный лагерь, на передовую, на это ячменное поле. — Атыйя глубоко вздохнул. — Ты чувствуешь запах ячменя, земли? Вспомнилась мне деревня. Много лет я прожил в городе, вдали от нее. Как я сейчас тоскую по родным местам! Но я не жалею, что оставил свою работу и пришел сюда. Я тоже еще не женат и, поверь мне, сейчас благодарю за это небо. Мне кажется, что я останусь в этой земле навеки…

— Ты египтянин? — спросил Ахмед.

— Мой выговор выдает меня. А вот сирийца можно принять за иорданца или за ливанца… — Атыйя рассмеялся и замолчал.

На какое-то время умолк и Ахмед. Жаль, что в этой тьме не видно лица Атыйи. Он представил его себе круглолицым и смуглым, стройным, с черными волосами и глазами, густыми бровями и родинкой на широком подбородке. Перед глазами возникло очень привлекательное лицо с легкой улыбкой. Еще вечером Ахмед не был знаком с Атыйей — ведь он прямо из лагеря отправился на передовую, — а теперь вот дружеский голос Атыйи успокаивает его.

— Это мой первый бой, — с тревогой признался Ахмед.

— Пусть он будет успешным!

— А как они в бою? — спросил Ахмед, кивая в сторону израильского поселения.

— За броней танка или самолета или за такими вот стенами они воюют неплохо.

— А лицом к лицу?

— Сам увидишь! Я вот десятки раз сходился с ними врукопашную. Обучены они хорошо, но, встречаясь лицом к лицу, страшатся смерти. Ты ори во всю глотку и рычи как лев перед тем, как вонзить штык или выстрелить.

— Спасибо тебе за совет! — проговорил Ахмед.

— А сколько… — сказал он, помолчав, — сколько их там?

— Более трехсот, — ответил Атыйя.

— А нас только шестьдесят. Значит, на каждого из нас — пятеро? Не много ли?

— Если мы готовы биться насмерть, то нас более чем достаточно. Не все вернутся с такой операции. Главное — уничтожить как можно больше оккупантов.

— А само поселение? Вы его бросаете?

— Зачем же? — с удивлением отозвался Атыйя. — Мы отдаем его нашим палестинским братьям. Отдаем скот, зерно и оружие, а сами идем дальше.

Ахмед помолчал, о чем-то размышляя.

— А дети там есть?

— Успокойся! — ласково засмеялся Атыйя. — Они их отослали в тыл.

— Слава богу, — облегченно вздохнул Ахмед. — Ах, будь они прокляты эти безумцы, собравшиеся сюда со всего света.

— Безумцы! — Живо откликнулся Атыйя. — Это известно каждому. Но мы пока несем большие потери, недавно наши войска оставили важные позиции на севере, а здесь, на юге, солдаты воюют устаревшим оружием. И по правде сказать, еще неизвестно, чем кончится наша вылазка.

— Что же делать? — с тревогой спросил Ахмед.