Живой щит

Квартира на Долгопрудненской улице, рядом с церковью преподобного Пимена, принадлежала старинной подружке Серегина – барменше казино «Клуб Фортуна», занимающего второй этаж престижного отеля на Краснопресненской набережной.

Увидав Николая в дверной глазок, Лия зашлась восторженным писком:

– Коляшка, зайчик мой, вернулся!

Пока Серегин колесил по уральским градам и весям, под боком смазливой барменши пригрелся другой «зайчик» – русоволосый лощеный мужик с телом культуриста, крупье казино «Клуб Фортуна».

В накинутом на широкие литые плечи махровом халате он был похож на боксера из американских спортивных шоу. Узнав в конкуренте Серегина, культурист стушевался, понес какую-то ахинею о том, что Лия тяжело переносит одиночество и Николаю, упаси бог, не следует думать ничего дурного.

– Угу! – по-совиному ухнул обманутый любовник барменши. – Вы в лото играли! Хорош, Костик, баки заливать! Собирай манатки и чеши отсюда! Опять власть меняется, пан атаман Грициан Таврический.

Две шикарно обставленные комнаты были предоставлены в полное распоряжение Святого, решившего не беспокоить Дарью Угланову до окончания поисков. Третью – спальню – оккупировала ненасытная парочка. Лия особого стеснения не выказывала и заходилась сладострастными воплями во время любовных забав с Серегиным так, что оконные стекла начинали вибрировать.

Степенный сосед сверху однажды пожаловался Святому, столкнувшись с ним в лифте:

– Ну сколько можно издеваться над одиноким пожилым человеком! Смотрите свою порнографию сколько душе угодно, но громкость в телевизоре убавьте. Это же невыносимо: выйдешь покурить на балкон, а снизу похабщина доносится. При Сталине такого не было.

Рабочий день, а точнее – ночь, барменши начинался в восемь вечера, когда богатая публика пристраивала свои объемистые пятые конечности на стулья перед зеленым сукном ломберного стола и крупье виртуозно метал карты игрокам. Заканчивался он в четыре часа утра, когда, казалось, уставал крутиться даже шарик рулетки.

Домой Лия возвращалась к шести, будила Серегина звонкими чмокающими поцелуями, за которыми следовали возбужденное пришептывание, бурная возня и страстные крики.

Перед уходом на работу подруга Николая повторяла эту процедуру, утверждая, что ей необходимо эмоционально и физически зарядиться перед «вечерней дойкой» «племенных» скотов, просаживающих за ночь астрономические суммы.

Героя своего романа хозяйка квартиры, не имевшая, по-видимому, никаких комплексов, ласково называла «мой отбойный молоток» и почему-то «сбрендивший муравьишко»! Последнего Святой расшифровать не мог и справедливо рассудил, что у любви свой тайный язык, понятный лишь двоим.

– Вы, мальчики, просто как мушкетеры какие-то! Примчались в Москву сокровища, украденные у друга, искать! Полный отвал! – подводя губы перламутровой помадой, восторгалась Лия.

Увы, ласки обольстительной барменши сделали свое черное дело. Николай размяк и нарушил уговор не выдавать подлинных причин приезда в Первопрестольную. Воистину прав был Высоцкий: «Так случиться может с каждым, если пьян и мягкотел».

Попутно Серегин описал ночную битву, парней в черном, сжигающих его «восьмерку», собственные подвиги и справедливое возмездие, настигнувшее отмороженных малолеток. Детали – гибель Савла, сломанную руку Коти – он опустил, чтобы не травмировать кровавыми подробностями нежную душу дамы своего сердца.

Вообще-то к страстной, ненасытной в любви Лии друзья закатились с дальним прицелом на ее обширные знакомства. Мало того, что она была в доску своей девчонкой – у Серегина в Москве была целая клумба таких розочек, готовых принять немного поджаренного донжуана, невзирая на рубец от ожога, скрытый щетиной будущей бороды, – барменша знавала многих людей, предпочитавших не высовываться: сутенеров, контролирующих гостиничных проституток, теневых валютчиков, бизнесменов сомнительного свойства. У стойки бара казино этой публики было как тараканов за прогретой печкой.

Лия могла, не вызывая особого подозрения, навести справки о некоем владельце галереи, не гнушающемся приторговывать антиквариатом или драгоценными камнями. Механика Серегина была простейшая – он заполучал темпераментную любовницу и ценного осведомителя, используя рекламную терминологию, «…в одном флаконе».

Утренний свет солнечными брызгами проникал в комнату. Яркие веселые блики играли на полированной поверхности мебели, стенах, оклеенных дорогими английскими обоями – предметом особой гордости Лии, на гранях многочисленных хрустальных фужеров и ваз, плотными рядами занимавших полки серванта. В открытую форточку врывался ветерок и играл роскошными шторами.

Святой проснулся, но не спешил сбрасывать пушистый плед и покидать постель. На табло электронных часов зеленые цифры показывали без пятнадцати шесть.

«Скоро Лия примчится», – подумал Святой, блаженно потягиваясь.