Живой щит

Очнулся он от тупой боли в голове — волосы были липкими, надо понимать, от крови. Застонав, парень сел, постепенно приходя в себя. Еще раз потрогал голову — под волосами яв-ственно ощущался рубец — видимо, при падении рассек кожу, оттуда и крови столько натекло. Горели пальцы, с которых наверняка была содрана кожа, а бедро, проехавшее по каменной крошке, ощутимо ныло, да и штаны мечника были разодраны во многих местах. Вокруг была кромешная тьма — светильник, может, все еще горел, однако где именно он находился — парень не догадывался. Он принюхался — в затхлом сыром воздухе не чувствовалось запаха копоти.

К счастью, при падении его рука крепко вцепилась в мешок, поэтому у него остались факелы — немного, но на некоторое время хватит. Жан, скрипя зубами от боли в голове, достал один из них и зажег.

Он находился в почти таком же туннеле, как и тот, из которого он так скоропостижно “удалился”. Разве что обломков гравия на полу было поменьше, а пыли, пожалуй, побольше. С этой стороны дверь была хорошо видна, и прежде всего Жан, сдерживая стоны, попытался ее открыть — увы, его попытки были тщетны, каменные створки даже не шелохнулись. Видимо, эту дверь можно было открыть только оттуда. Ободрав все пальцы и сломав кончик кинжала, Жан понял всю бессмысленность этих попыток. Такую дверь и тараном не прошибешь. Может, и был способ, да кто ж его знает.

Итак, дорога назад была отрезана. Выход был один — вперед, искать путь наружу. “Если он, конечно, есть”, — невесело подумал Жан. Подхватив мешок, он двинулся вдоль по коридору.

То ли он действительно устал от этих блужданий, то ли страх остаться под землей навсегда лишил его сил — так или иначе, но скоро Жан почувствовал, что смертельно устал. Бесконечные коридоры по-прежнему вели в никуда, и лишь белые отметки у проходов свидетельствовали, что здесь побывал человек. Постепенно Жан выработал собственную систему меток, которая ясно давала понять, куда ведет тот или иной коридор, — по крайней мере теперь он не путался среди туннелей, и знал где уже побывал.

В который раз выйдя в небольшой зал, откуда отходили несколько путей, парень, невесело глянув на собственные следы, задумался, изучая оставленные им на стенах белые отметки.

— Так, этот заканчивается тупиком, — бормотал он вслух, больше для того, чтобы услышать человеческий голос, даже если этот голос его собственный.

— И тот, слева, тоже. Второй справа разветвляется на три, в среднем тупик, левый и правый соединяются и приходят обратно сюда, это будет третий справа. Какому дураку понадобилось строить такие запутанные лабиринты… Хорошо, где я еще не был? Я не был в среднем, идем туда.

Новый туннель ощутимо опускался вниз, местами даже начали появляться самые настоящие ступеньки — не лестница, а так, одна-две. Сделав очередной поворот, Жан вдруг замер — что-то маленькое выскочило из-под его ноги и со звоном откатилось в сторону. Парню показалось, что он даже заметил место, где замер звук.

Он не ошибся: через несколько минут поисков он нашел источник звенящего звука — на его ладони лежал небольшой кусок металла, не больше полупальца длиной. Это явно был обломок долота — и, несомненно, инструмент принадлежал гномам — никакой сваренный руками человека металл не смог бы так сохраниться. На тускло блестящем обломке не было ни пятнышка ржавчины, как будто он только что вышел из-под руки мастера.

Он огляделся по сторонам — странно, здесь не было каменного крошева на полу, как будто кто-то безмерно любящий порядок тщательно вымел каждый кусочек камня, не оставив ни одного обломка.

— С чего бы такая любовь к чистоте? — пробормотал Жан.

Внезапно краем глаза он увидел на стене тень — небольшую, так, в пару ладоней. Повернувшись, он уставился на ровную поверхность камня — нет, наверное, показалось. Внезапно опять нахлынули мысли о гномьих сокровищах — и сердце в груди затрепетало в предчувствии чего-то необычайного.

Внимательно осмотрев и ощупав стену, он почти разочаровался — гладкий гранит, никакого намека на неровность. И все же он мог поклясться, он видел тень. Так, теперь надо попробовать снова заметить ее.

Прошло не меньше часа, прежде чем уставшие от напряжения глаза снова уловили еле заметное, но, несомненно, существующее не только в его воображении темное пятно. Его нельзя было увидеть, просто глядя на камень, однако если стоять сбоку и если факел находится в строго определенном положении, то было видно — на высоте его пояса часть монолитной стены была чуть-чуть темнее, чем остальная.

Едва переставляя ноги, Жан приближался к пятну, стараясь, чтобы оно не исчезло с глаз. Каждое движение грозило потерей цели, иногда приходилось сделать шаг назад, иногда — долго водить факелом, выбирая нужный угол освещения. Наконец он смог кое-как дотянуться до стены кончиком кинжала — сейчас тень была еле видна, но уже через минуту клинок пометил ее границы, и теперь можно было оставить осторожность.