Минуту, надо ещё со второй частью разобраться.
Теперь осторожно прикасаюсь к большей части Рапунцель.
Так, эти штуки тянут на полноценное оружие. Конечно же, да!
На месте среза, кстати, торчали какие-то технические потроха в окружении потрохов. И всё та же зелёная слизь.
Кажется, мой биоимплант толком никто не тестировал. Иначе я объяснить не могу, почему пальцы снова устремились в тело. Разве не «один труп — одно поглощение»?
Да, милая дамочка, ничего не скажешь. Скорблю над её потерей. Жаль, что такие замечательные люди как она, так редко умирают.
Руки как в кипяток окунули. Я не заорал только неимоверным усилием воли. И поднёс кисти к лицу. Кожа побелела. А потом боль пропала, как и чувствительность в руках. Как и контроль мышц, и кисти повисли параллельно земле. С ощущением полного фиаско я уставился на свои конечности. Живот издал протяжный стон. Тело разогрелось, а мои руки на глазах стали таять. Усыхать. Они становились всё тоньше и тоньше…
Поднимаю от рук голову и вижу камеру. Она тонко жужжит.
— Лапки велоцираптора! Какая прелесть! С детства мечтал стать динозавром! — сработала давняя привычка в критических ситуациях нести какой-нибудь бред, чтобы отвлечь противника.
Правда, чаще всего меня за это били, но я ничего не мог с собой поделать.
— А сейчас, детишки, дядя Живой покажет вам, как правильно выживать в сложных условиях. Для создания этих сложных условий я отключил себе кисти рук и загнал тело в истощение. Я не могу сам пописать, а на коже, как вы заметили, выступила бурая слизь! Мне полный…
— О, зашибись, а можно мне время как-то подкрутить?
Что-то мне подсказывает, что десять суток мне не протянуть. Да и часов тоже… К тому же, появились камеры.
На меня находит какое-то нездоровое спокойствие. Как-то стало уже совсем не страшно. В том смысле, я уже падал с самолёта. И судя по всему, третьи сутки подряд падаю с самолёта.
— Ну что, уважаемые зрители. Администрация уверена, что только такая ситуация уравняет наши с противниками шансы, — развожу руки в сторону в жесте сожаления. Кисти мотаются тряпочками.
Это всё, что система говорит мне об остатках Рапунцель.
Где-то вдалеке громыхнуло. Потом ещё раз, и ещё.
— О, взрывы — это трупы! А трупы — это ценный лут! И, возможно, еда!