Живой смерти не ищет

Прочитав последние слова, Дмитрий Квасов механически улыбнулся, и тут же его лицо снова осунулось. Он уже давно чувствовал, что работает на последнем дыхании, нужно найти в себе силы и сказать об этом вслух; сдать руководство операцией кому-нибудь помоложе, поэнергичнее, тому же капитану Богачуку. А самому бы в госпиталь, подлечиться, пока не опоздал совсем. Сколько же лет можно терпеть эту гонку, это нечеловеческое напряжение! Работа без отпусков, без выходных, и все в темпе, скорее, срочно. Это сколько же лет прошло с тех пор, как они все втроем начинали работать в милиции: он, Василий Скирдин и Виктор Богачук. Виктор тогда был совсем сопливым восемнадцатилетним мальчишкой, а ом — уже немолодым тридцатисемилетним человеком, который работу в милиции воспринимал не как сплошную романтику, а как суровую необходимость — нужно ведь кому-то и уголовным миром заниматься.

Перед войной майора Квасова часто направляли для встречи с молодыми сотрудниками, только что пришедшими в органы. Ходил он на такие беседы неохотно. Говорил поначалу медленно, часто задумываясь, а потом приловчился, даже какие-то небольшие документы непроизвольно заучил на память и цитировал из них исторические факты. Он и сейчас еще помнил обязательства поступающего на службу в советскую милицию, которое заполнял в октябре двадцатого года вместе со Скирдиным и Богачуком. Теперь оно казалось удивительно простым и даже наивным, но был в словах обязательства отзвук героического времени: «…Я, нижеподписавшийся, сын трудового народа Дмитрий Данилович Квасов, происходящий из поселка Судкинских копий, что под Анжеркой, тридцати семи лет, имея право, согласно изданной Народным комиссариатом внутренних дел и юстиции инструкции по организации советской рабоче-крестьянской милиции на вступление в ряды милиции, даю настоящую подписку в том, что буду стоять на страже революционного порядка и защищать интересы рабочего класса и крестьянской бедноты.

На службе в советской рабоче-крестьянской милиции обязуюсь:

Прослужить в советской рабоче-крестьянской милиции не менее шести месяцев, то есть до мая месяца тысяча девятьсот двадцать первого года.

Беспрекословно исполнять все приказы и распоряжения своих начальников, как представителей Советской власти.

Соблюдать строгую дисциплину и порядок.

Неуклонно следить за исполнением гражданами декретов, постановлений и распоряжений рабоче-крестьянской Советской власти.

Беспощадно подавлять все выступления против Советского правительства.

Быть честным, трезвым, исполнительным и вежливым со всеми, а в особенности с городской беднотой и крестьянством, как на службе, так и вне.

В случае опасности, угрожающей Советской России от нашествия внешних врагов, приду на помощь Красной Армии.

Ни в коем случае не принимать от кого бы то ни было вознаграждения за исполнение служебного долга.

За нарушение с моей стороны хотя бы одного из перечисленных пунктов, а также законов и декретов рабоче-крестьянской власти я, как лицо, специально поставленное для наблюдения за революционным порядком и соблюдением воли этих законов и декретов, подлежу законной ответственности и высшей мере наказания».

И кто бы посмел сказать, что эти обязательства — не честный, не благородный свод законов рыцарей революции?! Нередко голодных, плохо одетых, но положивших всю жизнь свою на алтарь социалистической законности.

Первые шесть месяцев служил Дмитрий Квасов в Якутском губернском управлении советской рабоче-крестьянской милиции в должности старшего милиционера. Название было звучным, а месячная зарплата тысяча восемьсот рублей, бывало, налоги высчитают, и жить до следующей получки не на что…

Подлечившись после побега от Дигаева, уговорил руководство направить его на ту же должность в Булунский окружной отдел. Никого это не удивило, в то время в глухом районе прожить было куда легче, чем в Якутске, а у Квасова в семье двое пострелят, непоседливых, в отца. Семью в Булун планировал перевезти весной. И каким же счастьем ему показалось через некоторое время, что жил он в неспокойном районе один. Одному всегда проще, ему только о себе нужно заботиться и о своем деле, он и для врагов не так уязвим.

В двадцатые годы неспокойно было по всей Сибири, но Булунский округ выделялся даже и здесь. Бывало, не успеют мятеж белобандитов подавить, а уже новый заговор зреет, и вновь носятся по селам озверелые недобитки, расстреливая местных партийных и советских работников с семьями, не щадят ни активистов, ни сочувствующих. Сколько ласки, родительского тепла, внимания окружающих, сколько сил и здоровья нужно, чтобы родить, воспитать и вырастить только одного человека! Но урвут бандиты власть хотя бы на часок-другой, и уже никакой ценности для них не представляет человеческая жизнь, смахнут ее, не задумываясь, как былинку. Представители местной власти, получая ключи от кабинетов и печати, уже заранее прощались с родными, не было для активистов худшего испытания, чем занять руководящее место, за которое предстояло платить кровью.

С приездом Дмитрия Квасова в селе Слюдянка вроде бы поутихло.