Живой товар

— Дальше. Если все же тебя поймают, держись уверенно, спокойно отвечай на любые вопросы относительно Иры и нагло напирай, мол, есть у надежных людей кассеты, несколько копий, там все сказано открытым текстом, и если ты, мол, два дня не позвонишь, на третий эти копии пойдут в милицию, в газету и на телевидение. Только ни словечком не заикнись о наркотиках, тогда уж никакая кассета не спасет.

— А ты что в это время будешь делать?

— Например, лежать… оглушенный. Я же говорю — все это на случай, если меня рядом не будет. Хорошо, последний вариант: если все обошлось, нас отбили, мы у наших заклятых друзей и начинаются расспросы, ты скромненько держишься у меня за спиной, предоставляешь мне вести разговоры и не дергаешься, если я скажу что-то странное.

— Например?

— Например, совру что-нибудь. У меня просчитаны разные варианты… Ладно, давай доживем.

Он снова глянул на часы.

— И последнее. Помни: я тебя люблю, и если мы выкрутимся, то обязательно поженимся.

— Ну, знаешь!

— Асенька… Если через час мы будем вместе и… не заняты ничем, ты мне все-все выскажешь, а я буду слушать, и головой кивать, и пятки тебе лизать. А пока…

Он наклонился и поцеловал меня крепко-крепко.

— Все, рыжая. Пора ехать.

Глава 46 Садик над оврагом

Он завел мотор, выждал, глядя через плечо в правую сторону, пока на дороге станет пусто на минутку, и поехал задним ходом, выползая из строя иномарок, среди которых наш невзрачный бежевый автомобильчик выглядел бедным родственником. Тем не менее холуй почтительно приложил руку к козырьку.

И тут Димка отмочил странный номер: резко прибавил газу и все так же задом быстро-быстро покатил к перекрестку. Оттуда несся поток машин, все гудели на нас и мигали фарами, но он все равно пятился против движения.

— Посмотри вперед, что там они делают! — крикнул он мне — на этом заднем ходу мотор страшно рычал.

Мне было не очень хорошо видно — далеко и темно.

— Кажется, они трогаются… Да! Влезли в ряд, только едут вперед… Ой, неужели они решили нас бросить?!

— Нет, малыш, они едут вперед, к развороту. Нам бы оторваться хоть на километр…

Он уже вылез задом на перекресток и немного вывернулся, теперь на него гудели с двух сторон, он быстро переключил скорость и, как только появился просвет между машинами, резко рванул вперед с поворотом влево. Мы проскочили перед носом у сорок пятого автобуса и помчались дальше.

— Где они?

— Мне автобус загораживает… Так это же хорошо, им ведь тоже нас не видно, правда?

— Да нет, надо показаться.

Он увеличил скорость и выдвинул нашу машину влево. Я сидела, вывернувшись изо всех сил, и смотрела назад. Через несколько секунд они пролетели через ярко освещенный перекресток — маленькая вишневая машина, а за ней темно-синяя, побольше.

— Вон они!.. Но зачем ты им показался?! Ведь можно было удрать…

— И снова прятаться неизвестно где и неизвестно сколько? Нет. Надо с этим кончать сейчас. Мы должны их вывести на засаду.

— Так мы… приманка?!

— Живец… Нет, все-таки подсадная утка.

— А что, от этого легче?

— Подсадная утка остается жива — как правило…

— Как правило… Боже мой!

— Выбирать не приходится…

Мы спустились вниз по объезду вокруг строящейся станции метро и снова пошли на подъем. До садов оставалось километра два. Дима ехал быстро, обгоняя другие автомобили и — два раза — троллейбусы. Проскочили уже на желтый свет прекресток у Пушки. Преследователи застряли перед красным светофором, и мне остро захотелось, чтобы Дима передумал и свернул куда-нибудь — здесь, на Петровском поле, свободная застройка, миллион проездов между домами, попробуй нас найти…

— Дима, давай спрячемся! Я боюсь!

— Держись, Ася. Некуда нам прятаться — из этого массива только два выезда, и они нас перехватят либо на одной дамбе, либо на второй.

— Бросим машину, сядем на троллейбус — попробуй нас найти!

— Перетерпи, немного осталось. Еще двадцать минут страхов — а потом все.

— Да?! Ну защитят нас, спрячут, их отгонят…

— Я думаю, их не отгонят.

Он не договорил, но я догадалась по голосу: их убьют! Боже, Боже, во что я ввязалась, во что он меня впутал, негодяй!

— И ничего бы не было, если б Ирочкина мамаша не примчалась скандалить, — сказал он вдруг.

Мы уже доехали до конца Проспекта, поворот на Сады остался сзади, но по той стороне, а здесь Проспект разделен посредине газончиком, и нам пришлось обогнуть круглую клумбу, от которой расходятся две дороги — одна наискосок налево, по дамбе через балку и дальше на Новоалексеевку, вторая направо, в восточный конец Поля.

Дима гнал вокруг клумбы на совершенно сумасшедшей скорости, машина сильно наклонилась направо, шины визжали, я вцепилась в какую-то ручку на двери, ногами упиралась в пол… С дамбы поднимался троллейбус, но водитель увидел нас — и затормозил. Мы пронеслись у него под самым носом, я оглянулась и увидела, как у него слетели штанги, разбрасывая искры, и растопырились в разные стороны.