Живой Журнал. Публикации 2001-2006

Теперь о том, почему "это было бы правильно". Да только потому, что это разрушило бы миф о всесилии нынешнего режима — крайне непривлекательного и вредного для России. И потому еще, что это говорило бы о возвращении в нашу жизнь принципов народовластия, в чем эта жизнь, очень нуждается. Sapienti sat.

— А какие у меня возражения? Мне, что будет неприятно, что моё представление о Ходорковском ты разрушишь? Нет, я буду только рад. Мне, что нужно убедить тебя в том, что Ходорковский — одно из лиц российского бизнеса, сросшегося с криминалом? Нет, мне тебя убеждать не нужно. Ну, и, наконец, что мне, радостно наблюдать, как ты играешь в игру "да и нет не говорите, чёрное и белое не называйте"? Никакой радости. Я тебе раз в третий говорю: вот у нас выборы, суд прошёл. А ты мне в третий раз: в суде ничего не доказано. Я тебе опять: не призываю осудить Ходорковского, а интересно вывести нравственную оценку, понять принцип, которым руководствуется гражданин на выборах.

Ведь это именно выборы, а не суд — и мы как граждане, формулируем на выборах не судебные предпочтения, а некие другие. Возможно, тебе, по каким-то причинам, неловко сказать: "Да, Ходорковский мог отдать приказ о давлении на конкурента или мешающего делу человека, о его устранении, запугивании и прочем, но говорить об этом нецелесообразно. Потому что Ходорковский может ещё послужить делу народовластия". И к этой позиции я отношусь с пониманием.

Но только ты мне теперь, как гражданин — гражданину, объясни: в чём народовластие-то? Мне казалось, что выборы депутата имеют целью направить на работу в Думу наилучшего работника-законодателя, а у тебя выходит, что задача выборов — вставить кому-то, например, властным структурам, фитиль в жопу. Так ли ты думаешь? (Прости за многословие).

— К моему величайшему сожалению, нынешняя Дума не занимается законотворчеством, а занимается штамповкой юридических "заготовок" президента и правительства, в кулуарах тихо осваивая полученные баблосы. В такой Думе самый золотой работник-законодатель окажется не у дел. Потому на данном этапе (и только на данном!) лучшее, что может сделать избиратель, — действительно кое-кому вставить фитиль. Когда же режим "управляемой демократии" отправится на свалку истории, выборы Думы приобретут смысл, и можно будет думать о законотворческой работе. Кстати, понятия о "лучшем законодателе" у разных людей разные. Я так думаю, что Ходор по-любому будет лучшим законодателем, нежели Грызлов и Рогозин, ага.

Sapienti sat наконец? Я лично диспут прекратил уже.

— Можно быть последовательным агностиком, и утверждать, что всё это подстроено, что Ходорковский ничего не знал и не догадывался, что всё это навет и имя Невзлина ему незнакомо. Тут есть такой пример — если тебя обвинят в растлении несовершеннолетних, и в том, что ты разрезал на части и съел христианского младенца, то я в это не поверю. Всяко бывает, но как-то мне сомнительно.

Я вот пойду к какому-нибудь адвокату дьявола, к N. и скажу: «Вот наш знакомец NN ел христианских младенцев? Как вы думаете, может ли такое быть?» И я думаю, что N., которая, известно как тебя любит, всё же скажет, что это несколько удивительно. Когда же некоего олигарха обвинят в устранении конкурентов, то мой личный опыт работы в бизнесе, расспросы (не N., а свидетелей на местах) говорят, что это не удивительно. Я склонен сделать определённый вывод о Ходорковском (не на судебном уровне, а в момент акта голосования или частного суждения — хорошо, что ты, наконец, перестал вспоминать про суд, что я тебе и предлагал сделать с самого начала). Ех auribus cognoscitur asinus — если мы уже перешли на латынь. Вот и всё — мой механизм рассуждений предельно прозрачен.

У тебя механизм рассуждений несколько другой, и пока ты его не пояснишь, мне будет казаться, что ты как Рузвельт — Сомосу воспринимаешь Ходорковского по схеме: «Да, это сукин сын, но это наш сукин сын». И внутри твоей моральной схемы потенциальная опасность крови на Ходорковском менее важна, чем возможность вставить фитиль власти.

С пониманием отношусь и к этой позиции. (Прости за многословие).

— Что же до замгенпрокурора Колесникова, он не суд. Его высказывания остаются на его совести, и я так думаю, что после смены власти в Кремле на скамье подсудимых окажется он сам. А ты служи закону, а не Кремлю. И еще раз тебе повторю: мне малоинтересны чьи-то домыслы. Пока официально не доказано обратное, нет никакой нужды считать людоедами, возможно, вполне невинных людей.

— Ты, к сожалению, опять идёшь по кругу. Нет, прокурор Колесников не суд, но, увы, множество любителей Ходорковского страдают тем самым двойным стандартом: если наш суд — ужасен, посадил чижика в клетку, суд лжив и покорен власти. Как только суд исполнил принцип "всё недоказанное трактуется в пользу обвиняемого" и суду призывается доверять как Богу. А ты, за неимением других аргументов, всё мне толкуешь — суд, суд, суд…