Живой Журнал. Публикации 2011

Зачем-то я посмотрел удивительный канадский фильм Ilsa, Tigress of Siberia (1977). Я-то слышал об этой Ильзе, когда она ещё в SS была (Там был фильм «Ильза, волчица СС», потом что-то про гарем, и, наконец, последний фильм из четырёх рассказывал о приключениях Ильзы в Латинской Америке).

Этот снимал неизвестный никому Жан ЛеФлер

Что показательно, Dyanne Thorne которая там играет потом получила Ph.D. по Comparative religion. Говорят, под конец жизни (она, впрочем, жива, актриса увлеклась проповедями и релдигиозным просвещением)

Но дело даже не в этом. Фильмы, ставшие как бы классикой, да что там, классикой жанра sexploitation и WIP оказываются скромнее греческой смоковницы.

Ну ладно, многие это дело видели, а тем, кто не видел, я расскажу.

Начинается всё в Сибири. По Сибири бежит зек, а за ним гонятся два вохровца, одетые как участники Пугачёвского бунта. Шапки высокие, косматые, сами тоже косматые, да и лошади косматые. Всё с начёсом. Вооружены вохровцы пиками.

Но зек убегает, и только, было, переводя дыхание в подлеске, обрадовался успеху предприятия, как его проткнули пикой. Причём не собственно вохровцы, а тётенька-полковник.

Забегая вперёд, я скажу. Что что о званиях тут судить очень сложно, потому что все носят на плечах узенькие красные погоны с одной ефрейторской лычкой. Товарищ полковник одета в бриджи, казакин и песцовую шапку с огромной красной звездой. Она любила конный строй, и бранный звон литавр, и клики пред бунчуком и булавой, в общем как-то так. Ну, натурально, проткнутого зека несут на палке обратно в лагерь — так, как обычно изображают туземцев, волокущих путешественников на скромный деревенский ужин в качестве наполнителя для котла.

Да и то верно — по возвращении тётенька полковник-ефрейтор говорит "У меня Саша ещё не кормлена". Зеку расшибают голову и сливают кровь в клетку большой амурской тигрицы. Я сразу догадался, кто эта Саша, сразу, честное слово!

Правда, зачем её так кормить — жижкое на первое, а на второе — всё остальное, непонятно, но это только начало.

С чувством исполненного долга охрана начинает праздновать в своей избе с полосатыми половиками, занавесочками и зеркалом, спизженным из барской усадьбы в Центральной России. Ну, ладно — позаимствованным из реквизита к "Егению Онегину". Двое охранников играют на балалайках, товарищ полковник пляшет под "Дорогой лунною…" (кстати, неплохо пляшет), и отчего-то называет своих подчинённых казаками (тут я понял, что имел в виду немецкий генерал из другого фильма под пархатыми большевистскими казаками). Потом начинается битва за тело комиссарское — подчинённые казаки дерутся по двое, и победители идут спать с товарищем полковником, а проигравшие — трахаться с обслугой, двумя симпатичными девками в гимнастёрках времён Гражданской войны. (Пархатые казаки перепились, и вольнонаёмным девушками пришлось обслуживать себя самим).

Долго ли, коротко ли, в лагерь на санях привозят этап — четыре человека. Вместо указателя там свежезамороженный зека стоит на повороте и обледенелой рукой указывает: хозяйство Семибабы здесь. Впрочем, «семибаба» это из другого тоталитарного фильма. Этап небольшой, и все новоприбывшие одеты в специальную форму (удивительно похожи на современных хипстеров, чтобы не означало это слово). Вот они заезжают под вывеску "ГУЛАГ № 14", и — тю! — полковница с ними начинает знакомиться.

— Вот ты, — говорит она. — Сын генерала Зирова? (В аннотации сообщают, что это всё же генерал Жиров, но у меня звук слабый, и я сначала решил, что это игра слов от "Нулевой").

Какой-то юноша говорит, что да, но ни он, ни папа ни в чём не виноваты.

— Ага! Тебя осудили на шесть месяцев, а сейчас своей непокорностью ты увеличил себе срок на три месяца. (Тут я начал хрюкать, но быстро опомнился. Какими красками заиграл бы фильм с настоящими сроками!).

Следующим зеком оказался "политический мыслитель" Андрей Чекурин.

— Ага, — говорит ему полковница, — сейчас мы будем тебя ломать, политический мыслитель Чекурин.

И правда, полковница приходит к нему и показывает политическому мыслителю сиськи. Для того, чтобы он эти сиськи без спросу не мацал, его, правда, привязали к электрическому стулу. Увидев, что с сиськами не выгорело, полковница ушла наблюдать фольклорную забаву русских людей — армреслинг с двумя циркулярными пилами. Удивительный станок, кстати, я всё думал, можно ли его для какого-нибудь настоящего плотницкого дела приспособить.

А политическим мыслителем занялся противный старичок (видимо, лагерный врач-вредитель). Начал тыкать пальцем в портрет Сталина на стене:

— Кто это?

Политический мыслитель хочет было им сказать, что только полный идиот в этой стране не знает кто это, но пересиливает себя и говорит:

— Это палач и убийца.

Ну его, натурально током шарахнули. И так сорок раз, граждане судьи. Я всё думал, что этот Чекурин потом будет бормотать «Я — К-к-кротов!», и вообще всё в своей жизни перепутает, но нет — лишь однажды он сбился, когда этот чекист-психиатр начал ему подсказывать "Это — отец…"