Живой Журнал. Публикации 2016, январь-июнь

Так вот оно — это откровение

Две полезные цитаты, не вошедшие в текст:

"Она кивнула. У землян была такая привычка. Она сняла платье, под которым больше ничего не было, продемонстрировав великолепное тело.

Мужчина уставился на неё, потом сказал радостно:

— Какой удачный у меня сегодня вечер, милочка. Да и у тебя тоже. "Я оттрахаю тебя так, как никто раньше не трахал", — подумал он, поспешно сорвал с себя одежду и прыгнул в кровать рядом с ней. — Иди ко мне! Я покажу тебе, что значит настоящий мужчина. — Он поднял голову. — Чёрт побери, я забыл выключить свет. — Торговец начал подниматься с кровати.

— Не волнуйся, — сказала она сонным голосом. — Я выключу.

И вдруг он увидел, как её рука вытянулась через всю комнату, а позеленевшие пальцы стали шарить по стене в поисках выключателя.

Свет погас, оставшись с ней вдвоём в темноте, он закричал".

"— А ты побольше выдумывай, — посоветовал Быков.

— Как это?

— А как в романах. «Юная марсианка закрыла глаза и потянулась ко мне полуоткрытыми устами. Я страстно и длинно обнял её».

— «Всю», — добавил Юрковский.

Михаил Антонович зарделся.

— Ишь, закраснелся, старый хрыч, — сказал Юрковский. — Было дело, Миша?"

Извините, если кого обидел..

09 июня 2016

История про то, что два раза не вставать (2016-06-10)

О, вот чудесная история.

Мои сограждане начали постить биографию Ирины Яковлевой-Те[ё(?)]рнер.

Причём, каждый перепост обрастает комментариями не хуже, чем известная цитата про «Титаник» из книги журналиста Никонова про скудоумие женщины.

Так вышло, что я столкнулся с этой историей давным-давно, двадцать лет назад.

В ту пору я работал читателем книг в газете *** — и у меня были коллеги. Коллеги мои были люди модные, и предпочитали писать о модных книгах — каком-нибудь Мураками или Пелевине.

Звезда Акунина только всходила тогда на небосклоне, а царство Марининой казалось вечным.

Вообще это было преддверие того самого путинского просперити, о котором, впрочем, ещё тогда ничто не говорило.

Да что там — ещё не грянул прошлый кризис, и бодрого премьера звали киндер-сюрпризом.

Так вот, поскольку всё ценное, как правило, было разобрано, я рецензировал фантастику, детективы, детскую литературу, военную историю, мемуары, кулинарные книги, пособия начинающим огородникам и словари.

И вот однажды курьер принёс нам книгу «Словарь убийц».

Это вполне реальное издание, оно и сейчас стоит у меня на полке, и вот в нём, на страницах 398–403, излагалась история Яковлевой-Тернер (1900–1926)[2].

Автор, надо сказать, тоже вполне реален и написал несколько книг стихов, две (как минимум) книги своих афоризмов и множество пьес. Между прочим, основал Всероссийское добровольное общество воздержания от смерти — партия бессмертных (сокращенно — ВДОВОС).

И вот у него в словаре-описи этих самых убийц, под самый конец, после шедших в алфавитном порядке чикатилл и блюмкиных, шла история дочери Юриста Ирины Яковлевой, что мстила большевикам, вернее, бывшим красногвардейцам за расстрел своего жениха.

Там было всё: арбузн… то есть, весь перечень немого кино: аристократка и богачка, любила лейтенанта флота, разлука, бешеные звуки затравленного фортепьяно. Мой отец в октябре убежать не успел, но для Белого дела он сделал немало.

Особенно хорош был финал — графиня (она к тому моменту стала графиней) отравила конфетой одного бывшего красногвардейца, двум другим подсыпала в бокалы яд «в одном из немногочисленных уцелевших коммерческих ресторанов», а потом вернулась в Париж (да, она приезжала в СССР всех травить именно из Парижа), и встретилась с последним негодяем — ныне советским дипломатом. Они были любовниками, и графиня связала его во сне. В его сне, я имею в виду. То есть, блядь, не то хотел сказать. Связала, да и дело с концом.

Проснувшись, дипломат увидел, что на него смотрит зрачок револьвера (Это уже я от себя — давно хотел использовать эту фразу, так почему и не здесь).

Дипломат от страха обмочился, и графиня побрезговала его убивать.

«Стыдясь позвать на помощь в таком состоянии, Сергеев сумел сам за полчаса распутать верёвки. Торопясь, он выскочил на улицу и был сбит проезжавшим автомобилем такси».

(Тут, кстати, мотив «Лолиты» Набокова).

Но нет — перед смертью он успел рассказать всё произошедшее.

А это важно, потому что больше было некому, потому что красавица, выйдя из дешёвых мебелированных комнат, спросила бутылку (а зачем меньше?) Chateau Pape-Clement урожая 1899 года (так написано), выпила рюмку (заскромничала и передумала) и застрелилась.

Лаврин, правда, дополнил этот рассказ ссылкой на книгу Ives Gauthier. «La Russie a genoux». Paris, 1938. Французы, выидимо, ничего не знали, но «Во всяком случае, в середине 1930-х годов кто-то из советских перебежчиков изложил эту историю в слегка искажённом виде французскому журналисту Иву Готье».

Так что, дорогой читатель, у него — искажённая, хоть и слегка, а у нас — то, что надо.