Живой Журнал. Публикации 2018

Прочие его страхи не оправдались — Раевский ожидал, что разговор обязательно закрутится вокруг памяти воды и этих дурацких трёхлитровых банок, в одну из которых после просмотра телевизионных откровений граждане матерились, а в другую кричали, как заведённые, «люблю-люблю-люблю».

Но ничего этого не было.

Мелиоратор оказался весельчаком, и вместо ожидаемых безумств поведал пару забавных историй о повороте северных рек, которому, как оказалось, он по мере сил противодействовал.

Чуть позже на огонёк зашёл сосед с другой стороны — зоолог, работавший в Сухумском заповеднике.

Раевский ожидал очередной бесовщины, например, рассказа о скрещении человека с обезьяной. У него была своя история с Сухумским питомником, которую он не любил вспоминать. Но нет — зоолог рассказал несколько цветистых восточных легенд об обезьянах и одну геологическую — об их королеве, которая живёт в жерле вулкана.

Прекрасная огненная обезьяна рождает новые острова — вода и огонь соединяются.

— Без воды — никуда, — поддакнул Мелиоратор.

«Милые люди, — подумал Раевский. — Напрасно Гамулин так над ними глумится».

Утром он проснулся рано и пошёл прогуляться.

Голова звенела от выпитого — это было не похмелье, а именно лёгкая пустота в голове.

Раевский искупался в озере, боязливо посматривая на оставленную одежду. Был у него как-то неприятный случай — точно так же рано он решил искупаться близ чужой дачи. Разделся догола, а когда вылез из воды, увидел, как собака хозяйки уносится по тропинке, держа в зубах его штаны с трусами. Так он и бежал голым по спящему посёлку.

Но тут собак не было. Раевский высох на утреннем ласковом ветерке и отправился обратно.

На опушке леса, там, где сосны переходили в смешанный сорный лес, он увидел грибника. Тот задумчиво смотрел в пустое небо без единого облачка, и его кривоногая фигура с небольшой корзинкой не двигалась.

Раевский помахал ему рукой, но грибник не ответил.

Что-то странное было в грибнике, но непонятно что.

Раевский посмотрел на человека с лукошком.

Какие, к чёрту грибы, не сезон.

Вот кто настоящий сумасшедший — но отчего учёному на пенсии не ходить с лукошком. Да хоть с дамской сумочкой — может там, под нечистой тряпицей, у него тетрадка с формулами. Нет, у учёных право на тараканов в голове, это ведь естественно.

Раевский уже прошёл стадию презрения к паранауке. Он давно понял, что даже хорошие учёные, состоявшиеся в своей специальности, вдруг начинают говорить смешные вещи — физик, занявшись политическими построениями; математик, кинувшийся в историю, или географ, превратившийся в философа. Раевский раз и навсегда вывел для себя правило — человек, мудрый в чём-то одном, просто мудр в чём-то одном. Ни на что большее это не распространяется, но и не отменяет гениальности.

Поэтому он теперь не презирал безумные идеи, а относился к старикам, что их проповедуют, как к забавным детям. Чужим детям, разумеется.

Он послонялся по участку, объел тишком полгрядки земляники и вдруг снова увидел грибника. Тот стоял у забора и смотрел мимо него — на соседский участок.

Там, у невысокого штакетника, торчал зоолог, будто загипнотизированный взглядом пришельца.

В этот момент фигура с лукошком засунула руку под грязную тряпку и вытащила трубочку, похожую на флейту. Раевский увидел, что рука с флейтой как-то удивительно волосата, но грибник уже приложил трубку к губам и дунул.

Сосед-зоолог схватился за горло, взмахнул руками и повис на штакетнике.

Раевский метнулся к нему и увидел на коже зоолога крохотную иголку, похожую на шип какого-то растения.

Грибник пропал, будто его сдуло тем самым ласковым утренним ветерком.

Раевский грохнул кулаками сперва в окно Гамулина, а потом и в дверь Мелиоратора.

— Эй, у вас с соседом беда!

Гамулин вскочил на удивление быстро и заорал ещё громче:

— Степанычу плохо!

Все вместе они окружили тело, висящее в нелепой позе на заборе.

— Сейчас я скорую… — И Гамулин полез в карман за телефоном. Но тут же сам осёкся:

— Да эта скорая сюда два часа ехать будет.

Меж тем Мелиоратор провёл ладонью по лицу дачника.

— Умер Степаныч. Практически умер, да.

Раевский тупо посмотрел на него.

— И что теперь?

— Оживлять будем, — Мелиоратор сказал это угрюмо, но без печали, как человек, которому вдруг выпало внеурочное дежурство. — Вода всё смоет.

Раевский сглотнул.

— Только беда в том, что у меня мёртвой воды нет. Живая есть, а мёртвой нет.

— А без мёртвой нельзя?

— Никак нельзя. Тут всё по науке нужно делать. Без мёртвой неизвестно что получится. Он ведь не совсем мёртвый сейчас, оживишь его — и будет тебе такой потусторонний человек, что мало не покажется.

Ты, соседушко, возьми гостя своего и езжай на торфяник к стоячей воде, что я тебе показывал, а я тут пока делом займусь.

Они приехали через час, и этот час Раевский пребывал в каком-то мороке.

Набирая канистру, он незаметно потрогал землю.

Земля была честной и твёрдой, Раевскому всё это не снилось, и он не парил в выдуманном космосе снов.

Мелиоратор принял пластиковую ёмкость и, быстро подойдя к зоологу Степанычу, тщательно облил его водой.

Раевский почувствовал, что воздух вокруг на секунду загустел.