Живой Журнал. Публикации 2019

А Карлсона так и не нашли. Одно только радует, ― он обещал вернуться. А пока оказали ему высшую честь: изобразили его на деньгах.

Получают люди жалование ― привет Карлсону!

Берут люди кредит в банке ― привет Карлсону!

Расплачиваются по долгам ― привет Карлсону!

А продают скауты своё дурацкое печенье на улице ― салют Карлсону!

― Вот вам, ребята, и вся сказка, ― и дядюшка отёр слезу, выкатившуюся из глаза.

Впрочем, все уже давно плакали.

_{И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.}

Извините, если кого обидел.

13 мая 2019

Жаба (2019-05-14)

― А вот жила на болоте жаба, большая была дура, прямо даже никто не верил, и вот повадилась она, дура… ― каждый раз, когда они укладывались спать, русский рассказывал Карлсону сказку, одну и ту же, но с разными концами.

Жаба шла-шла, жаба денежку нашла, пошла жаба в магазин и сукна взяла аршин…

Карлсон перестал уже спрашивать: what is arshin?

Это было непостижимо, да и не важно.

Выбирать не приходилось ― собеседник был один.

Туземцы были неразговорчивы и не были склонны к дружбе. Карлсон потратил несколько месяцев, чтобы выучить их язык из сотни слов.

Сперва он бродил по острову бесцельно, потом построил хижину.

Там он валялся, слушая шум прибоя, на кровати, сделанной из старых ящиков. Следов цивилизации тут было много ― ржавые бочки из-под авиационного бензина, тряпки и эти ящики.

Во время войны сюда садились американцы, но только в тех случаях, когда они возвращались на честном слове и одном крыле.

Но два года назад японский император сложил оружие, и американцы ушли.

Никто не пролетал над островом, ни разу Карлсон не видел силуэта корабля на горизонте. Поэтому он бросил свою хижину и переселился обратно к русскому, и перед сном ему в уши лилась бесконечная история про жабу, что по воду пошла, а потом поимела странную привычку выходить на дорогу и ждать, когда с неба прилетит стрела и принесёт счастье. Жаба выходила на дорогу в какой-то старомодной дряни, в шу-шу. В шу-шу она выходила. Этот русский полжизни жил у китайцев в Харбине, там все ходят в шу-шу.

Зачем она выходила?

― Ну, дура, что скажешь, ― оправдывался русский, ― Жаба ― дура, а штык молодец.

Русский попал сюда много раньше, по ночам ему снились беспокойные сны. Карлсон видел, как эти сны разбегаются от его койки в разные стороны как крабы. Сны были сделаны на три четверти из страха, а на четверть из тоски. Русский жил при четырёх или пяти генералиссимусах ― он видел генералиссимуса Франко, видел генералиссимуса Сталина и ещё нескольких генералиссимусов он видел в Китае, ведь там генералиссимусы водятся без счёта.

Все они русскому не понравились, и русский спрятался от них в соломенной хижине посреди Великого океана.

Они с Карлсоном ели за столом, сделанным из куска дюралевой плоскости «Каталины».

Это была часть плота, на котором приплыл сюда Карлсон. Летающая лодка «Каталина» разбилась неподалёку ― у островов на горизонте.

Карлсон долго жил там в надежде, что его найдут.

Но недели шли за неделями и никто его не искал ― надо было, наверное, выходить на дорогу в шу-шу.

Только тогда увидишь стрелу в небе.

Но жизнь не сказка, в ней мало неожиданностей.

Никто тут ничего не искал. Окончательно Карлсон в этом удостоверился, когда обнаружил на дальней стороне своего острова скелет в истлевшем бюстгальтере и лётном шлеме. Судя по зарубкам на пальме, до того, как стать скелетом, эта женщина десять лет тыкала тупым ножом в старую пальму. Дура.

Тогда Карлсон сделал плот из куска крыла и поплавков и поплыл к другим островам.

Перемена участи заключалась в том, что теперь у него был собеседник ― русский из Харбина, что всю жизнь скрывался от разных генералиссимусов.

К собеседнику прилагались три десятка туземцев.

Туземные женщины Карлсону не понравились. Они были податливы, как мокрый песок, но тут же просыпались сквозь пальцы, уже как песок, высушенный солнцем.

Мужчины относились к нему равнодушно.

Много позже он обнаружил скелет и на этом острове. Вернее, это был череп на палке, и череп туземцы уважали.

На гладкой макушке черепа чудом держалась лихо заломленная фуражка кригсмарине.

― Мы его съели, ― честно признался старейшина. ― Мы съели его, потому что уважали. А тебя не уважаем, нет. И не надейся.

Русского они, впрочем, тоже не уважали ― из-за того, что он приучил их пить перебродившие кокосы.

Так что у них обоих был шанс без боязни вечно выходить на берег без старомодного шу-шу и проводить время впустую.

Ну и вить длинную нить истории про жабу. Скок-поскок, вышла жаба за порог, гуси-лебеди летят, жабу видеть не хотят.

Жаба эта не давала покоя Карлсону, и он сконцентрировался на жабе. Эти земноводные ― такие путешественники. У них есть чувство полёта, он знал это точно ― и хорошо помнил историю про зелёное существо, что болталось на палке или ветке между двумя птицами.