Живородящий

– Это удивительно! – по-девичьи взволнованно провозгласила офицер Селена. – Такие способны «жить» в психомире хоть месяц, даже не напрягаясь. Он туда, как в другую комнату заходил, вообще без последствий.

Напарник, глядя на неё (и немного себе в стакан с пивом плюс ароматом кофеина), сказал:

– Этот Марк Фал – один из лучших психорестлеров за всю историю памяти контролируемых сновидений. Слышала, какой у него сценический псевдоним? Претенциозный он парень…

– Кстати, а если Фал там пребывал не по своей воле?

– А такое бывает? – Виктор невесело усмехнулся. – Он ведь подписывал контракт.

Коллеги отвлечённо прервали беседу на десятки секунд, сглаживая молчание охлаждающими глотками напитков.

– Хорошие новости для твоей личной жизни, напарничек… Ребята из экспертной группы мастерят предположения, что Расширитель по-настоящему не был любовником ни одной из тех девушек. Соблазняемые им только во сне, они не могли забеременеть от него в нормальном мире. Возможно, всё было только иллюзией. И наш Отдел, как может оказаться, зря бился над этим делом. Если реальной угрозы просто не было… А значит, твоя стервозная Эмма может спать спокойно. Формально она всё равно не является матерью того мальчика.

– И всё-таки дети от сновидений каким-то образом могут рождаться? Мы сегодня с тобой сами его видели! Он вполне настоящий… Что на это придумаешь, красавица-полицейский?

По тону и виду Виктора можно было понять: любовные переживания в отношении блондинки-психолога ещё не улеглись. Офицер Селена только пожала плечами, снова «окунувшись» в коктейль.

– А мне она, вообще-то, больше не нравится… – вымолвил Вектор нарочито спокойно. – Эта заносчивая красавица меня абсолютно не любит. И никогда не любила. Ей нужен был Марк Фал – она его получила… Мне же, похоже, нужна только ты.

Слова напарника опалили Селену волной самых приятных чувств из вселенной счастья и секса. Девушка радостно улыбнулась, для неё помещение бара вдруг наполнилось чарующим свечением, способным, казалось, нести необычайную любовь.

– Я вот тут всё думаю, – Виктор решил сменить тему беседы. – Марк находился в психомире, а его ребёнок оказался где-то, но не у нас… Получается, существует ещё один мир, верно?

– Наверное, да. Этот мальчик ведь вернулся откуда-то.

Хэлен немного удивлённо поглядела на напарника (будто ожидая, что он скажет сейчас что-нибудь крайне важное).

– Так тогда какой мир реальный? – спросил Виктор, загадочно смотря в стакан, на дне которого плескались отблески солнца, игривые и гипнотично красивые. А Хэлен только усмехнулась:

– Из этих трёх? Видимо, никакой…

Лола навестила Марка в тюремной психушке.

Знаменитый психорестлер тихо сидел у окна, за стеклом и решётками виднелся бетонный забор, из-за которого торчали рассохшиеся деревья.

Его взгляд с намёком на отсутствие приобрёл сосредоточенно-осмысленное выражение, когда девушка-агент подошла, чтобы обнять. Затем она взяла стул, одиноко стоявший в дальнем углу палаты, и присела напротив Марка.

– Тебя содержат отдельно от других?

– Других пациентов, ты хотела сказать? Здесь вообще никого нет, кроме меня… Я единственный. Правда ведь?

Он горько улыбнулся, всё же стараясь не показывать максимальную плотность отчаяния. Лоле стало совсем грустно.

– Почему ко мне не приходят мои девушки? Даже во сне, – Марк устало посмотрел куда-то в небо за окном. – Ни одна меня не навестила. А ведь у нас были дети. У меня много детей…

Лола не выдержала:

– Иска мне всё объяснила… Не было никаких детей! Ты просто трахал всяких баб во сне, и всё!

– Ты как будто завидуешь.

Они оба улыбнулись, словно пробуя вернуть те самые чувства, бытующие между ними раньше.

– Так получилось, что Кристиан стал единственным настоящим твоим ребёнком. Но и то лишь формально… Его мать вообще-то не была беременна. Зачатия не произошло. Он как бы сразу появился внутри сна, в другой реальности. Это же коронный приём Иски, она знает… А остальные дети, можно сказать, даже не существовали. Подобные зеркальным копиям теней, примерно так… Кристиан не совсем ребёнок. Он – побочный эффект в технике боевой иллюзии.

– Ты понимаешь, что ты говоришь вообще?! Сейчас, сейчас, сейчас… – скрываемое безумие Марка стало медленно «просыпаться». Лола испуганно наблюдала за этой отвратительной переменой в личности её бывшего подопечного-красавчика. Её драгоценного друга.

Сейчас моего сына зовут Кристиан. Единственно настоящего сына. Он обязательно окажется лучшим из всех остальных…

Плавная схема разделенья со всеми (на высшие и низшие существа реальности).

Почти все живут так, будто зла нет совсем. А ведь оно никуда не денется, никогда не исчезнет. Дохлые души искусаны каплями ливня.

Я уже карабкаюсь по бесконечности стремянки, застываю победным силуэтом на самом верху, она до жути шаткая, её трясёт мелкой дрожью…

Срываюсь и падаю с лестницы вниз. Мимо меня проносятся смены имён и времён; винтовая вина грехопадения; суверенная боль; признаки злокачественных фантомов; омертвелые листья сквозь тьму; прорванная паутина испуга; фальшивый смех реальности.