Животная пища

Элис наслаждалась неведомым прежде духом опасного приключения. Они с Томом уже объявили о помолвке, а крылатое чудище постепенно забывалось. В девушке росло удивительное чувство, словно она переступила невидимую черту и теперь должна сделать что-то, что не даст ей вернуться. Летом все внешние постройки работного дома просыхали и становились пригодными если не для постоянного проживания, то хотя бы для разного рода увеселений и встреч. Самым подходящим местом была старая полуразрушенная мансарда, похожая на маленький сеновал, – наверно, раньше в ней жил конюх. Том и Элис порой устраивали там тайные встречи, не подозревая, что все до единого работники дома знают, где, когда и при каких обстоятельствах видятся влюбленные. Сведения передавались автоматически через лучшую подружку Элис, с которой та делилась всеми сокровенными подробностями их романа.

На первом таком свидании после помолвки знобленным вдруг стало жарче обыкновенного, воздух словно затвердел, и даже дышать было чуточку трудно. В такую жару они быстро скинули лишнюю одежду. И Элис со спокойным сердцем рассудила, что раз у любимого больше нет мочи ждать, то и ей терпеть незачем. Тем более свадьба-то на носу, и маленький проступок всего лишь скрасит им ожидание. Она решила, что сохранит все в тайне, ну разве подружке расскажет самую малость.

Лежа на деревянных досках, Элис вдруг теряет власть над собственным телом и притягивает к себе Тома. Он весь напрягается и сквозь одежду прижимается к ее бедрам. Она стягивает трусики, чем удивляет и его, и себя. Воздух вдруг разом исчезает из комнаты, в груди исступленно колотится сердце, и он дышит часто и неровно, путаясь в брюках. Они забывают о стыде, оба слишком напряжены, чтобы остановиться и посмотреть друг на друга. Их движения становятся все смелее и порывистей, тела впервые соприкасаются, влажные и онемевшие за один сказочный миг до того, как великая мощь предвкушения вытесняет чувства.

Том входит медленно, стараясь не наваливаться всем телом. Ей немного больно, и он готов отстраниться, но Элис сжимает ноги и не пускает его. Тогда он надавливает до конца, и их бедра соединяются. Некоторое время они лежат не двигаясь, почти не дыша, и им кажется, что так можно лежать целую вечность.

Потом Элис напрягается, и Том чувствует, как шевелится внутри нее.

– Что это? – шепчет она, услышав какой-то шорох. Он ничего не слышит и начинает двигаться вперед и назад с закрытыми глазами.

– Что это?! – уже кричит она, начиная плакать и извиваться, чтобы спихнуть с себя Тома. Но он прижал ее к полу так сильно, что Элис не может и двинуться. В мансарде кто-то есть, и она рыдает, потому что их поймали, и теперь все будет ужасно, а она ведь так долго ждала… Снова шорох, на этот раз громче, у самого уха. Она оборачивается и видит меньше чем в футе от себя… кота, его крылья распахнуты, огромные глаза горят на костлявой морде, тело сморщилось от голода, кожа прилипла к костям и висит на шее, мех свалялся и поредел.

Элис исходит воплем, прижимая руки к груди, и начинает лягаться, как в припадке. Том тоже кричит, но не от ужаса, а от блаженства. Его веки трепещут, и невольно он зажимает ей рот ладонью, не в силах остановиться.

Кончив, Том замечает, что Элис под ним тихонько всхлипывает. Он тоже видит кота – тот склонил голову набок и мурлычет. Элис прошибает озноб, но Том не может связать ее ужас с неожиданным появлением кота. В отличие от своей возлюбленной, которая так и не оправится после этого кошмарного зрелища – вмешательства самого Зла в миг ее взросления, – он сначала ничего не понимает. И только потом, отстранившись, Том осознает, почему она бьется в истерике и что их столь желанный союз осквернен.

Он хочет ударить кота, но сквозь слезы промахивается и бьет по деревянной перекладине с такой силой, что ломает руку. Откатывается подальше от Элис и сворачивается в клубок на деревянном полу.

Через неделю Элис кладут в сумасшедший дом. Ее безумие столь же внезапно, сколь и необъяснимо. Невесту Тома лечат за деньги его хозяина, который проявляет щедрость из практических, а не моральных соображений: если от девчонки не избавиться как можно скорее, конюх, чего доброго, и сам свихнется от горя. Позже, когда у Элис случается выкидыш, она больше не помнит о том, что с ней произошло.

Том ничего не знает о ребенке.

II

Мансарда была моим единственным прибежищем. После смерти мамы я понял, что лучшего места мне не найти. Полумертвый от голода, страха и горя, я жил один. О, если б я только знал, что они придут… такие нежные и тихие, что я и не заметил сначала. Они были невыразимо прекрасны в своей любви и доброте.