Животное и растение

Но, пожалуй, наиболее крупным растением из всех этих растительных хищников является близкая родственница саррацении «дарлингтония», впервые найденная в 1851 году среди болот калифорнийской Сиерра Невады. Из стелющегося по земле, как и у саррацении, корневища поднимается пучок трубок высотой в метр, также несколько косо поставленных и покрытых выпуклым шлемом, образуемым задней стенкой трубки, с двумя яркими, широко расставленными и смотрящими вниз крыльями; между крыльями снизу расположено небольшое отверстие, к которому, также как и у саррацении, ведет гребневидная складка, так же выстланная предательскими щетинками и так же дно заполнено ядовитым пищеварительным соком.

Рис. 20. Дарлингтония.

Долгое время ученые считали, что в трубках саррацении и дарлингтонии хранится запас воды для собственных нужд растения или для птиц; однако наблюдения показали, что и одно и другое растения являются насекомоядными хищниками, такими же, как и коварные кувшинчики непентиса, листья венериной мухоловки или, наконец, австралийского собрата этих удивительных растений — цефалота, расставляющего прямо по земле свои нарядные рубиново-красные бокалы, наполненные смертоносной влагой, на соблазн и погибель множества летающих и ползающих маленьких существ.

Наукой установлено, что и клейкие блестящие капельки росянки и венериной мухоловки, и влага кувшинчиков непентиса, саррацении, цефалота и всех других насекомоядных растений содержат пепсинообразные ферменты и некоторые органические кислоты, которые очень близки по химическому составу к пищеварительному соку животных.

Специально поставленные многочисленные опыты показали, что сила пищеварения всех этих хищников не уступает любому желудку животного. Эти растения способны легко переваривать кусочки сырого, вареного или жареного мяса. Кусочки круто сваренного яичного белка, через несколько часов после того как они были брошены на листья росянки или других насекомоядных растений, утрачивали свои острые углы и форму, а через несколько дней оказывались полностью всосанными листьями этих растений. Больше того, мучная, жирная, сладкая или кислая пища им, оказывается, не подходит, а если росянке давали кусочек жира или жирного мяса, то мясо поедалось, а жир оставался нетронутым.

И как часто, читатель, мы проходим мимо, не зная и не подозревая тех поразительнейших чудес живой природы, которые, если присмотреться внимательно, рассеяны вокруг нас буквально на каждом шагу.

Давайте вспомним подвижность множества вьющихся растений. Знает ли кто-либо, как ловко вскарабкиваются они со своими тонкими стеблями на самые высокие шесты и постройки. Наблюдал ли кто, как они описывают своими верхушками или специально приспособленными усиками правильные круги в воздухе, пока не натолкнутся на веточку или какую-либо другую опору? Вот как описывает французский ученый Франсэ в своей книге «Чувства у растений» виноградную лозу:

«Наподобие полипа с тысячью хватательных щупальцев отходит от нее усик за усиком, ощупывая воздух, и, если, следя внимательно, уделить на это время до полудня, то можно заметить, как они действительно ищут и ощупывают, причем их верхушки медленно описывают круги длительностью в 67 минут каждый. При этом усик медленно приподнимается кверху; за ним следуют другие и, таким образом, в теплые летние дни (когда только и можно хорошо видеть) стоят распростертыми перед укромной виноградной беседкой сотни щупальцев, дрожащих, трепещущих, словно алчущих схватить, но только не жертву, а новую опору для всего тяжеловесного растения. Но вот опора найдена, и тогда-то наступает в усике настоящая жизнь. Тогда кончик его, уже сам по себе большею частью согнутый, тотчас же (был установлен промежуток времени в 20 секунд) кольцеобразно обхватывает посторонний предмет и в продолжении часа обвивается вокруг него до такой степени крепко, что его с трудом можно бывает снять. Так-то взбирается виноград, так-то взбираются и другие вьющиеся растения на деревья и стены: медленно, но надежно и прочно».

Как видит читатель, и движение, и даже чувствительность не являются отличительными признаками одних только животных; оказывается, что и движения растений также представляют собою совершенно определенные и целенаправленные, целесообразные реакции приспособительного характера в ответ на тончайшие изменения, происходящие в окружающей их среде.

При желании можно было бы значительно умножить количество таких примеров движения и чувствительности у растений, которых мы обычно не замечаем благодаря тому, что так мало интересуемся жизнью природы.

Совершенно естественно, что растения глухи и немы к таким воздействиям внешней среды, которые для них совсем безразличны, но естественны и присущи нам самим, как, например, воздействие зрительных образов или звуков, запахов, т. е. таких воздействий, которые наиболее интересны и понятны человеку. Однако растения чрезвычайно чувствительны и чутки к таким воздействиям, которые существенны и важны для их жизнедеятельности, как, например, свет.