Живущая (СИ)

Меня перевели в другое отделение, на седьмой этаж, в палату номер два, где моими соседками были всего две женщины, причём, одну из них готовили к выписке. Почему-то они не захотели со мной разговаривать и сделали вид, что меня не замечают, – особенно одна из них – Татьяна Кирилловна.

Потом, проведя в палате несколько дней, я заметила, что Татьяна Кирилловна не спешила выполнять рекомендации врачей и нарушала их одну за другой. К ней в палату приходил один из врачей отделения, делал массаж, при этом, не забывая напоминать, что массаж при онкологии противопоказан. Так же её навещал коллега – судья, и они, уединяясь, пригубляли по рюмашечке хорошего, дорогого коньяка. Работала она прокурором и в отделении её называли просто – прокуроршей. Вместо операции, от которой она отказалась, Татьяна Кирилловна большую часть времени слушала через наушники Синельникова и, глядя на неё, я верила, что эта женщина крепко держит жизнь, как птицу за хвост, которой не даст улететь.

В день нашего знакомства, сообразив, что эти две женщины вполне могут обойтись без моего общества, я решила сменить обстановку. И планы завели меня далеко, вернее глубоко – в подвал. Там был магазин индивидуального обслуживания.

– Закрыто. Перерыв. Что вы хотели? – спросила меня санитарка.

– Мне нужен лифчик, чтобы туда засовывать протез груди, – уверенно сказала я.

– Лифчик надо заказывать. Приходите после перерыва. Где направление? У вас какую грудь удалили, правую, левую?

– Никакую. Операции ещё не было.

– Тогда идите и не придумывайте. Может вам вообще удалять не будут.

– В каком смысле не будут?

– Девушка, идите, мне пол мыть надо! – накричала на меня санитарка, и я снова ушла в палату, лицезреть моих новых соседок.

В палате мне сообщили, что меня ищет заведующий отделением. Мы с ним уже были немного знакомы, это был друг моего доцента. Заведующий – он же профессор назначил операцию на начало следующей недели. Обозначил, где будет проходить шов, я дала согласие на удаление яичников и меня отправили домой готовиться к операции. Согласие на удаление яичников я дала не сразу. Но там, где угрожает смерть, надо делать выбор, и я, крепко подумав, согласилась.

Но самое главное я забыла сказать: меня ждала радостная новость – профессор пообещал сохранить грудь. Операция называется «секторалка», и грудь уменьшится на один квадрант.

В отделении мне посоветовали взять в сиделки медсестру Наташу. Я давно уже заметила, что в каждом отделении есть своя добрая, сердечная Наташа, – удивительно, они даже внешне все похожи. Но, как выяснилось, мою Наташу как раз с сегодняшнего дня ставят временно подменять медсестру по химиотерапии и она, уже в свою очередь, посоветовала мне нанять Галину Сергеевну. В выходной день я приехала в больницу знакомиться с Галиной Сергеевной. Было её дежурство.

Я шла по отделению, когда из медсестринского кабинета выскочила женщина в белом халате лет пятидесяти с модной короткой стрижкой, спортивного телосложения. Её голос, хваткий взгляд и весь вид, не будь на ней белого халата, скорей напоминал спортивного инструктора.

– Стоп! Куда без халата?! – задержала она меня командирским голосом.

Я даже испугалась:

– Да я только в палату вещи положу и уйду…

И, не дожидаясь, пока мне перекроют дорогу, я припустила по коридору.

Вдогонку мне неслась отчётливо проговариваемая, вернее выкрикиваемая инструкция посещения больничного отделения, а из палат начали выходить девочки, чтобы самолично узреть нарушителя порядка. В палате я положила необходимые для стационара принадлежности, и ретировалась через другой выход, которым привыкла пользоваться. Угораздило же меня подняться лифтом, хотя с другой стороны наше знакомство с Галиной Сергеевной состоялось в произвольной, непринужденной обстановке.

Понятное дело, ни о какой сиделке в лице Галины Сергеевны не могло быть и речи. Таким образом, моей сиделкой стала всё та же Наташа, которую мне удалось уговорить, пообещав, что много беспокойства я ей не доставлю. В тот же день я позвонила своей родне и сообщила, что моя командировка затягивается.

На следующее утро ровно в назначенное время, даже немного раньше я была в своей палате. Настрадавшись столько времени с поиском органа, эта операция ничуть не пугала меня, даже скорей наоборот, она была долгожданным спасением, – начинался новый этап исцеления.

– …исцели болящия люди Твоя, о Всемилостивая Царице! Ум и руки врачующих нас благослови, да послужат орудием всемощнаго Врача, Христа Спаса нашего… – шептала я, пока не очнулась в отделении реанимации. Возле меня была Марийка. Моя подруга умела решать вопросы в нужных ситуациях, и её нахождение в палате экстренной терапии меня нисколько не удивил.

– Ты хорошо выглядишь, – обрадовала она меня.

– Я и чувствую себя хорошо. Совсем-совсем ничего не болит и голова не кружится. Как будто и наркоза не было. Сколько времени шла операция?

– Три часа…

– Девушка, – перебила Марийку медсестра, беспокойно поглядывая на дверь, вам пора идти.

Я вцепилась в подругу мёртвой хваткой, обращаясь к медсестре: