Живущие дважды

— Удивительное ничтожество этот Пулидор. Как только с ним что-либо случается, так он сразу же пытается найти оправдание. Причём ему совершенно наплевать, если для оправдания придётся облить грязью родную мать. В конце концов, ему надо научиться сидеть на велосипеде так, чтобы не падать. Наверно, он и хочет этого. Но не понимаю, почему я должен ждать, пока он овладеет этим искусством. И вообще, мне уже надоели все его заявления. Следующий раз, как только он растянется на ровном месте, я уйду с такой скоростью, что только он меня и видел. Если я почему-либо не выиграю тур, то уж он его не выиграет и подавно. Даю слово Анкетиля…

И такая перебранка идёт гораздо чаще, чем они скрещивают свои колёса на одной финишной прямой.

У Раймона Пулидора не очень хороший слух. Но, что удивительно, он очень хорошо различает шорох банкнот. И это действует на него неотразимо. Он всё знает и всё умеет в велоспорте. Но одному он не может научиться уже столько лет — говорить «нет», когда дело идёт о выгодном контракте и когда шелест банкнот становится особенно громким. «Нет!» — он так и не познал значения этого слова, которое делало гонщиков порой даже более слабых, чем Пулидор, сильнее его.

Так, под занавес долгого трудного сезона он закончил Гентскую шестидневку очень усталым. Ему следовало обязательно взять месяц отпуска и отдохнуть. Но Пулидор полез на трек и после нескольких критериумов очень слабо выступил в «Тур Фландрии», где десятки новичков обошли его, будто он впервые сел в седло.

Пулидор слишком хорошо знает историю, но не делает из неё никаких выводов. Был случай, когда Рик ван Лою предложили почти 10 тысяч фунтов стерлингов за участие в многодневке, и он отказался только потому, что хотел участвовать в состязании более интересном. Пулидор прекрасно знал, что Фаусто Коппи никогда не гонялся в декабре, давая отдых сердцу и телу. И это были стоящие примеры.

Гонщик должен делать деньги, поскольку является профессионалом. Но если он всё-таки попытается, вопреки разумности и возможностям человеческого организма, доказать пословицу «куй железо, пока горячо», то в результате у него может получиться печально известный «пшик».

Пулидор, конечно, понимает, что такое быть звездой профессионального спорта, да ещё звездой первой величины. Это требует огромного напряжения сил не только на состязаниях и тренировках. Дороже всего стоит поддержание экстраформы, что обязательно для спортсмена такого класса. Он вынужден тренироваться каждый день, несмотря на холод и дождь. Раймон прекрасно понимает, что выбрал одну из самых трудных профессий в мире. Но он, наверное, её любит. За что — этого он никогда не пытался объяснить другим. Но очень жаль, что больше, чем свою профессию, Пулидор любит деньги. Он, пожалуй, и не смог бы толком объяснить, зачем ему нужно столько денег, заработанных кровью и потом!

И ко всему этому — постоянная дуэль с Анкетилем. Тот не может не считаться со спортивной злостью Пулидора на трассе. И удары, которые он наносит Анкетилю во время состязаний, нередко приходится парировать в разговорах с прессой и при помощи телевидения.

Как-то в минуту откровения Анкетиль признался:

— Я могу выступать так же азартно, как Пулидор. Но не собираюсь рисковать жизнью ради каких-то двух минут. Я слишком много отдал за двенадцать лет моей спортивной карьеры, чтобы потерять всё по глупой случайности. Пулидор ещё много должен пролить пота, чтобы получить право рассуждать так, как рассуждаю я. Вот почему каждый раз жёлтая майка лидера нужна Пулидору гораздо больше, чем мне.

И на это откровение его вызвал результат четырнадцатого полуэтапа в «Тур де Франс». Гонщики шли по кругу Вальд ле Бейнс в гонке на время. Пулидор выиграл у Анкетиля в его коронном номере, выиграл, правда, всего семь секунд. Сам по себе не бог весть какой отрыв. Но когда семь секунд отвоёваны у короля скорости, каковым считают Анкетиля, это не может не вызывать тревоги. Анкетиль, конечно, понимает, что каждый такой успех заставит Пулидора завтра с ещё большей яростью атаковать его при первой же возможности. В самую коварную минуту.

Слова Анкетиля прекрасно объясняли, почему он проиграл. Пулидор ушёл от него именно тогда, когда повороты дороги стали слишком опасными, слишком рискованными для Анкетиля.

Но время делает своё дело неумолимо. И Анкетиль, наверное, прав. Пройдут годы. И повороты, на которых Пулидор, подобно римскому гладиатору, на грани смерти добывал себе право на жизнь, станут его пугать так же, как Анкетиля. И тогда, не исключено, он повторит слова Анкетиля о праве на осторожность. Но относиться эти слова будут уже к другому, более молодому гонщику…

Том Симпсон. Несмотря на очень плотную программу осенней тренировки, Том Симпсон нашёл время выбраться в родную деревню, где он когда-то научился кататься на велосипеде. Здесь в возрасте двенадцати лет он впервые вступил в местный велоклуб и оставался в нём, пока не стал чемпионом района.