Живущие в нас (сборник)

– И на том спасибо, – Мише вдруг стало жаль Якова Самуиловича – он выглядел таким искренним …а, с другой стороны, за что его жалеть? Если б он правильно оценил ситуацию, можно было б сразу выкинуть это зеркало… блин, зеркало!.. – сообразил Миша, – может, у меня тоже от него крыша едет? Я ж вчера полдня смотрелся! А если в нем, правда, какая-то дьявольская сила?.. Хорошая мысль – сходить в церковь. Зеркало можно освятить. Выбрасывать такую вещь, вроде, как жалко…

Оказавшись на улице, Миша огляделся, прикидывая, где находится ближайшая церковь, и решил, что это – Воскресенская, потому что проезжая через центр города, он постоянно слышал призывный звон ее колоколов. А до перестройки в ней располагался склад «Ростекстиля», и советские люди с вожделением и завистью взирали на его закрытые ворота. …Интересно, со сменой профиля выросло ли число желающих попасть внутрь?.. Сейчас проверим…

Подходя к церкви, Миша даже не представлял, как и о чем станет говорить со священником, ведь это не психолог, старающийся прикинуться вашим лучшим другом, и поэтому способен переварить все и в любой форме. В религии весьма ревностное отношение к ритуалам; без их соблюдения с тобой и разговаривать не станут. По крайней мере, так думал Миша, разглядывая архитектуру храма, но просто стоять смысла не имело – никто не пригласит его зайти, чтоб поделиться своими проблемами.

У входа в храм, Миша решил перекреститься, но так и не вспомнил, как это делают – слева направо или наоборот?.. (Если, вообще, это имеет значения для Бога). Спросить было некого, и он шагнул в уютный полумрак, образованный желтоватым дрожанием свечей. Массивные люстры, нависавшие над головой, видимо, предназначались для каких-то особых дней. …Конечно, электричество надо экономить – перед Чубайсом все равны, будь ты бог или дворник… – еще он подумал, что святые похожи на театральные маски, волей опытного осветителя возникающие из темного небытия сцены. А наверху… (он задрал голову) бесконечный мрак, заменяющий собой голубизну неба.

Жуткое ощущение собственной малости перед поднимающейся ввысь тьмой заставило Мишу остановиться. Первый раз в жизни он попал в церковь, и здесь ему не нравилось. Единение с радостью и торжествующим добром, столь страстно описываемое верующими, не приходило; даже наоборот, и Миша вернул взгляд к тусклому свету свечей.

Церковь была пуста. …И что я должен делать наедине с непонятным для меня богом? Как объяснить ему, чего я хочу, если сам не понимаю этого?.. Вернуть все, как было раньше? Но раньше Вика никогда не говорила, что я «великолепен», да и с Виктором мы никогда не сидели, вот так, на равных – всегда я приезжал в гараж с проблемами, и потому чувствовал себя вечно обязанным. Тогда что? Оставить все, как есть? Но для этого не надо никого ни о чем просить, ведь моя новая жизнь уже существует как данность. Вот бы только соединиться с ней, ощутить в ней себя!.. Только поймут ли меня картинки, возомнившие себя богами?..

Тем не менее, Миша двинулся вперед, периодически останавливаясь, чтоб получше разглядеть портреты, но ни один из них не вызывал желания обратиться к нему.