Живущие в подполье

В двухэтажной, пятьдесят метров в длину, пристройке, куда поместили Васко, было несколько общих камер и одиночек. Ежедневно в определенные часы нас выводили во двор крепости на прогулку, но мы никогда не встречались с арестантами из других камер. Мы не были знакомы, хотя из нашего тайного общения знали друг о друге почти все. Заключенные из общих камер отмечали исторические даты: 31 января*, 5 октября**, 1 мая и особенно 7 ноября, годовщину Русской революции. (Вот к чему я хотел подвести свой рассказ, Алберто, вот почему отважный полет голубей над крышами города напомнил мне снова годы в Ангре.) Посторонний не заметил бы ни в праздник, ни накануне ни малейшего отклонения от тюремного распорядка или установленных правил. Заключенные просто беседовали, тихо читали вслух и готовили к обеду какое-нибудь особое блюдо, к которому давали местное вино с запахом и вкусом клубники. Обычно наши кулинары приготовляли - тюремным уставом это не запрещалось - лангуста, дар лазурных морей, или треску с картофелем, которую все любили, и обязательно десерт, напоминавший о праздниках в детстве. Например, сладкую рисовую кашу на молоке. Не всегда надзиратели вовремя догадывались, что такое меню связано с какой-нибудь годовщиной, а заключенные заблаговременно придумывали, что сказать, если возникнут подозрения.

______________

* 31 января 1891 года в г. Порто вспыхнуло восстание против монархии, приведшее к установлению республики.

** 5 октября 1910 года в Лиссабоне началось восстание, вылившееся в буржуазно-демократическую революцию.

Но однажды Карлос Годиньо, бывший служащий государственной типографии, любитель фадо* и театральных представлений, вдруг заявил, что с него хватит бесед и жареного лангуста, что они должны поставить к следующей годовщине 7 Ноября пьесу. Он прежде участвовал в различных самодеятельных кружках, любовь к зрелищам была у него в крови, и праздника он не мыслил без бравурной музыки и спектакля, который играют громко, с рыданием в голосе. Все поддержали его предложение. В камерах существовали разные комиссии, и политическая комиссия сразу решила, что постановка пьесы, несомненно, поддержит моральный дух заключенных. Васко вспомнил о пьесе, которую видел в Мадриде в Народном клубе, куда нередко заходил, чтобы послушать лекции, беседы, посмотреть спектакль. В пьесе шла речь о забастовке на фабрике, вызванной кризисом. И Васко решил сам написать пьесу на тот же сюжет под названием "Забастовка". Он не сомневался, что справится с этим, они станут обсуждать пьесу долгими вечерами, после томительного дня, полного удушающей безысходности, воспоминаний о близких и прошлой жизни, мелодии, которую они услышали как-то от служителя, местного уроженца, и повторяли с тех пор про себя, не смея даже мурлыкать вполголоса:

______________

* Фадо - португальская народная песня.

Тоска лилового цвета

и потому

так горька.

Кто ее испытал, тот знает,

тот знает,

как она иссушает.

Тоска лилового цвета...

Она и правда была лиловой. Чувства обретали в тюрьме цвет и форму, самое незначительное происшествие имело там особое значение, особый смысл, любой пустяк мог взбудоражить заключенных, поэтому оказалось совсем не просто проводить репетиции пьесы - ведь ее должны были сыграть шестеро или семеро из пятидесяти с лишним узников, помещенных в этой части крепости, и о готовящемся спектакле остальные не должны были знать.

Прежде всего мы убедили товарищей по камере сдвинуть кровати в один угол, освободив место, и попытались как-то его замаскировать, чтобы избежать расспросов. Обсуждение пьесы, разучивание ролей, репетиции должны были проходить в строжайшей тайне. От стены до стены мы натянули одеяла и за ними у нас помещались артистические уборные, декорации и сцена, и хотя Карлос Годиньо, обладающий вкусами истинного романтика, похвалялся своим театральным опытом, не он, а Шико Моура, принимавший раньше участие в народных спектаклях, помог Васко в режиссерской работе, показывая мизансцены и с пафосом произнося реплики, хотя иногда так увлекался, что остановить его уже никто не мог. Текст был готов, роли переписаны на туалетной бумаге. Раз в неделю каждому заключенному выдавали маленький рулончик бумаги, на ней и писались сообщения и призывы, которые потом распространяли тайком; все внесли свою долю, отдав Васко необходимую для его работы бумагу. В пьесе было четыре действия, что потребовало смены декораций: кабинет административного совета, ворота фабрики, цех и снова кабинет.

Репетиции продолжались несколько дней, но заключенные в других корпусах ни о чем не догадывались. Тайну свято хранили, чтобы поразить зрителей в день премьеры. Едва закончились репетиции - без критических замечаний Карлоса Годиньо все же не обошлось, хотя в общем он остался доволен режиссурой, - мы стали распределять, кто что будет делать в день спектакля, который приходился на среду.