Живущий Правдой

– Маджаев отпусти, – посоветовал Хуто. – Имя Ухусахи может писать и произносить, по их поверьям, только заклинатель, уверенный в своих силах. Любой другой смертный, кто посмеет вызвать духа, вскоре же умрёт.

– Ты же не заклинатель, – удивился Хармхаб.

– Я и не маджай. Амун хранит меня. – Хуто погладил широкой ладонью золотое крылатое солнце, висевшее на груди.

Охотник принялся произносить непонятные слова жутким утробным голосом. Даже у Хармхаба мурашки забегали по спине. Пленник взвыл, словно перепуганный до смерти маленький мальчик. Из глаз его брызнули слезы. Он забился в истерике. Хуто нагнулся и спросил что-то на языке нехсиу. Пленник усиленно закивал. Казалось, голова отвалится.

– Теперь можешь спрашивать у него все, что захочешь, – объявил Хуто Хармхабу.

– Так просто? – удивился военачальник. – Надо будет записать этот обряд. Пригодится.

Из слов пленника выяснили, что нехсиу готовят дерзкую вылазку. Большой Слон понял, что с Кемет способом мелких пакостей воевать бесполезно, решился на отчаянный шаг. Одним словом, он хочет собрать все племена и неожиданно напасть на Бухен. Уничтожение самого надёжного форпоста Кемет на юге очень сильно подорвёт репутацию главнокомандующего Хармхаба и его друга, наместника правителя в Куши, Хеви. Да и после такой потери, как крепость Бухен сама Кемет еще долго не оправится.

Большой Слон все отлично рассчитал. Пока Хармхаб выискивает его за третьими порогами, воины нехсиу вдоль реки спустятся к Бухену. Даже если город взять не удастся, – стены крепкие, двойное кольцо укреплений, ров с водой, – все равно, перепугают местных жителей по всей округе, сгонят их с мест, перережут скот, засыплют оросительные каналы, сожгут поселения, потравят поля. После такого дерзкого набега многие вожди Куши, кто до сих пор сомневался, к кому примкнуть: к восставшим или к Кемет, обязательно приползут на брюхе к Большому Слону, моля о дружбе и предлагая своих воинов.

– Умно придумал, – покачал головой Хармхаб. – Мы ушли из города и оставили Бухен под защитой небольшого гарнизона. Но сам Большой Слон до такого бы не докумекал. Тут надо было все тонко рассчитать: выманить меня подальше в горы, собрать большие силы. Спроси-ка у этого выродка: откуда у них оружие. Еще спроси: кто надоумил Большого Слона напасть на Бухен.

Хуто повторил вопрос на местном диалекте. Пленник отвернулся, не желая отвечать. Но Хуто настаивал, пригрозив Ухусахой. Нехсиу тут же все рассказал. К Большому Слону прибыл тайный посланник из Уаста, от кого – он не знает. Вождь беседовал с посланником с глазу на глаз. Посланник привёз много оружия и украшений.

– Имя посланника? – насторожился Хармхаб.

– Мексеб, – выдал пленник.

– Надо спешить в Бухен, – встрепенулся Хармхаб. – Дела совсем плохи.

– Погоди, – остановил его Хуто. – Сперва продумаем все до мелочей.

Они отошли подальше от пленника и уселись прямо на земле. Солнце закатилось за вершины гор. Вечерний ветерок принёс прохладу, хотя камни продолжали источать жар.

– Если повернёшь армию обратно к Бухену, нехсиу снова исчезнут в горах и затаятся, – размышлял Хуто. – Они не будут с тобой вступать в открытый бой. Пусть их больше, но нехсиу боятся тебя и твоих отважных менфит.

– Согласен. Но мы пойдём быстро.

Хуто с сомнением поглядел на больную ногу полководца. Сказал:

– У нехсиу кругом лазутчики. Они следят за перемещением войска.

– Как в таком случае поступить?

– Войску надо исчезнуть и неожиданно появиться под Бухеном.

– Это как? – усмехнулся Хармхаб

– Я знаю одну тропинку, узкую и опасную, по которой мы незаметно выйдем прямо к берегу Хапи. Об этой тропе мало кто знает: только горные козлы да охотники. Пусть Большой Слон думает, что ты по-прежнему тащишься через горы к землям Ирчет. Пусть он попробует осадить Бухен, а мы окажемся у него за спиной.

– Думаешь, удастся?

– Все зависит от тебя и от твоих воинов, Непобедимый, – рассудил Хуто. – Оставь слабых и раненых под присмотром лекарей. Не надо брать с собой тяжёлое оружие и обоз. Сейчас пусть все хорошенько отдохнут. Завтра предстоит тяжёлый переход. Охрану выставь небольшую. Я сам осмотрю все расщелины в округе. Если где-нибудь прячутся разведчики, им не уйти от моего ножа.

– Ты еще не потерял сноровку охотника? – удивился Хармхаб. – Я думал, светская жизнь размягчит тебя, как кусок воска на солнце.

– Только ради детей и любимой жены я таскаюсь за правителем на всех нудных церемониях, – с презрением поджал губы хранитель лука и стрел. – В душе Хуто всегда остаётся охотником.

Хуто исчез в надвигающихся сумерках, как будто растворился. Хармхаб бросил на голую землю плащ. Солнце совсем скрылось, подсвечивая западный край неба багровыми красками. Воздух остывал, но земля до сих пор хранила тепло. Произнеся молитву Амуну, полководец улёгся на плаще и осторожно вытянул больную ногу. Как только все мышцы расслабились, усталость разом придавило тело к земле.