Живущий в ночи

– Ни один из тех, кто находится там, наверху, не хочет стать объектом для проклятий со стороны общественности. И, может быть, они боятся не только того, что им дадут пинка и вышвырнут из их кабинетов.

Может быть, они боятся, что им предъявят обвинения в преступлениях против человечества. Боятся, что разъяренная толпа разорвет их в клочья. Я имею в виду… солдат из Уиверна и их семьи, которые сейчас, вполне возможно, уже заражены и разносят заразу дальше по всей стране. Скольким людям они уже успели ее передать? По всей стране может начаться паника, а во всем мире – движение за то, чтобы объявить все США на карантине. И все это будет впустую. Поскольку власть имущие полагают, что все должно идти своим чередом.

Через некоторое время происходящее достигнет своего пика, а затем… «рассосется», что ли.

– Такое возможно?

– Не исключено.

– Мне почему-то кажется, что все будет совсем иначе.

Мануэль пожал плечами и погладил Тоби по волосам, взъерошенным от надетых на голову защитных очков.

– Не все люди, с которыми происходят изменения, становятся такими, как Льюис Стивенсон. Превращения могут быть самыми разными, они и их разнообразие неисчислимы. Даже те, кто изменяется в худшую сторону, со временем могут миновать эту стадию. Это ведь не одномоментное событие, подобное землетрясению или торнадо, а процесс. В случае необходимости я сам бы разобрался с Льюисом.

Не торопясь ни в чем признаваться, я сказал:

– Возможно, это было более необходимо, чем ты полагал.

– Никому не позволено принимать подобные решения, основываясь лишь на собственных ощущениях.

Порядок и стабильность все-таки должны соблюдаться.

– Но их нет.

– Есть я.

– А может, ты и сам заражен, только еще не знаешь об этом?

– Нет, это невозможно.

– Может, ты тоже меняешься, но не сознаешь этого?

– Нет.

– Вдруг ты тоже превращаешься?

– Нет.

– Черт, ты пугаешь меня, Мануэль!

На крыше сарая снова заухал филин.

Налетел легкий ветерок и большой ложкой прошелся по мутной пелене, зачерпнув изрядную долю тумана.

– Отправляйся домой, – сказал Мануэль. – Скоро поднимется солнце.

– Кто приказал убить Анджелу Ферриман?

– Иди домой.

– Кто?

– Никто.

– Я полагаю, ее убили потому, что она собиралась обо всем рассказать. Она сказала, что ей больше нечего терять. Ее пугало то, во что она… превращалась.

– Ее убил отряд.

– Кто контролирует этот отряд?

– Никто. Мы не можем найти этих гаденышей.

Я полагал, что знаю одно местечко, где они могут прятаться: дренажные трубы под холмами, где я нашел коллекцию черепов. Но я не собирался делиться этой информацией с Мануэлем, поскольку пока что не мог понять, кто является для меня более опасным врагом – отряд обезьян или Мануэль вместе с остальными полицейскими.

– Если им никто не отдавал такого приказа, для чего они это сделали?

– Отряд действует в соответствии со своими собственными планами, которые иногда совпадают с нашими. Они тоже не хотят, чтобы мир узнал об этом. Если исправить сделанное, они лишатся будущего, которое связано с новым грядущим миром. Так что, если они каким-то образом узнали о планах Анджелы, они с ней и разобрались. За этим не стоит чья-то воля, Крис.

Это – мозаика, слагающаяся из многих кусочков: подопытных животных, ученых из Уиверна, людей, изменившихся в худшую сторону, и тех, кто меняется к лучшему. Много составных частей, которые соперничают, борются между собой. Хаос. И прежде чем на его месте воцарится порядок, совершится еще много страшного и плохого. А теперь отправляйся домой. Брось все это.

Брось, прежде чем тебя постигнет та же участь, которая постигла Анджелу.

– Это угроза?

Мануэль не ответил.

Я покатил велосипед по двору, а Тоби затараторил мне вслед:

– Кристофер-Снеговик. Снег на Рождество. Рождество и Санта-Клаус. Санта и санки Санки на снегу.

Снег на Рождество. Кристофер-Снеговик. – Затем он радостно засмеялся, довольный этой неуклюжей игрой в слова и моим искренним удивлением. Тоби Рамирес, которого я знал прежде, не был способен даже на такую простую игру в слова-ассоциации, как эта.

Повернувшись к Мануэлю, я спросил:

– Судя по всему, они уже начали расплачиваться с тобой за твое сотрудничество, не так ли?

Его гордость за достижения Тоби и эту незатейливую демонстрацию новых навыков была такой неподдельной и трогательной, что я не мог смотреть на него.

– Несмотря на то что он был многого лишен, он всегда был счастлив, – проговорил я, подразумевая Тоби. – У него была цель, любимое дело. Теперь, когда они занимаются им, он может продвинуться в своем развитии, понять, каков он, и испытать колоссальное разочарование. Но смогут ли они сделать его полностью нормальным?

– Смогут, – проговорил Мануэль с уверенностью, для которой, как мне казалось, у него не было оснований. – Они смогут.

– Те же самые люди, которые породили весь этот кошмар?

– Не надо усматривать во всем этом только темную сторону.